Кошак

— Управлять гравикаром не так уж сложно. Да, в режиме по движению зрачка нужна определённая сноровка, а вот за рукояти — словно своим весом управляешь. Смещаешь центр тяжести, он отвечает. Мощность тоже на рукоятях. Там есть более профессиональный режим, с регулировкой мощности по движкам — видишь, столбики мощности? — но тебе это пока без надобности. Есть комбинированный вариант, с автоматикой. Конечно, случается запаздывание… меня оно порядком раздражает… но у меня есть, чем себя занять, так что не страшно. Вот его ты и используй. Пока с управлением освоишься — в самый раз.

— Насколько помню матчасть, тяга антиграва зависит от площади приложения… Из-за этого и дополнительные движки?..

— Да, котик, всё верно. Надо же, не ожидала! Вроде бы ещё совсем недавно с Фриной тебя натаскивали… Запомнил и смог с ходу сориентироваться!.. С одним антигравом это будет лоханка, а не гравикар. Плюс, ещё и сложная аэродинамика аппарата требует маневровых движков — одних лёгких крыльев не хватает. И опять же, не хватает из-за показателей скорости и действия хилого антиграва… Давай я только матчасть тебе потом расскажу и покажу. Время, Кошак, время.

Действительно, время уже поджимало. Наши сёстры, пока мы трепались, успели загрузиться в катер и взлететь. Пришлось исправляться и нагонять. Мисель сразу принялась комментировать и давать советы по пилотированию. Должен признать, всё строго по делу — да по-другому и быть не могло, с таким-то опытом! Мы легли параллельным катеру курсом, немного покружились вокруг него, порой оказываясь в опасной близости от обшивки, но я довольно быстро освоился с базовыми приёмами управления. И даже какое-то время радовался, какая замечательная наставница мне досталась! А потом мы резким манёвром сменили курс и ушли в сторону. И очень скоро первое впечатление о наставнических качествах Миски пошло прахом. Я вдруг ощутил растущее по экспоненте возбуждение, глаза заволокло туманом влечения. Сжимающее меня в стальных объятиях тело гибкой кошки стало ощущаться очень, очень остро. Захотелось стиснуть эту бестию в ответ, зажать, покрыть поцелуями лицо, шею, грудь… Из горла вырвался утробный рык, кажется, я даже попытался дотянуться до спутницы, чтобы перекинуть её вперёд. Естественно, ни о каком управлении в таком состоянии речи не шло — даже руль был брошен, чтобы освободить понадобившиеся для совсем иного руки. Однако кошка не дала случиться неизбежному. Меня всего скрутило спазмом наслаждения, а когда проморгался, в обзорных экранах на нас неслись отливающие зеленью кроны деревьев. Приближались стремительно, неотвратимо. Казалось — протяни руку, и коснёшься свежих, влажных листьев.

Паники не было. По телу разливалась приятная опустошённость от недавно пережитой эйфории, тело всё ещё остро отзывалось на объятия чертовки. Я сжал зубы и резко вильнул аппаратом, выравнивая полёт. Успел в самый последний момент, даже немного чиркнул по зелёному морю, и в стороны полетели «брызги» сорванной листвы. Они сверкающими на солнце каплями закружились вокруг нас, но уже через мгновение оказались далеко позади, образовав эдакое переливчатое облако. Мы выровнялись.

Конечно, я попытался возмутиться, и возмущался ровно до тех пор, пока острота возбуждения не стала нарастать с новой силой. Тут же стало не до жалоб, девочка за спиной опять была милой и желанной, ради неё хотелось совершать подвиги, хотелось быть у её ног, и целовать, целовать, целовать… На этот раз спазм удовольствия показался ещё ярче, а едва эффект от него спал, я на секунду задохнулся ворвавшейся в сознание бездонной бирюзой. Обзорные голограммы словно сошли с ума, провалив нас в небесное великолепие. Далеко не сразу понял, что вообще происходит, а поняв, вновь схватился за рукояти.

Только сейчас заметил — Мисель смеялась. В её голосе звучали нотки запредельного восторга. Куда-то исчезла обычная флегматичность оливковокожей кошки — за моей спиной оказалась лучащаяся радостью девчонка. Простая девчонка, попавшая в свою стихию и радующаяся ей, как самому светлому и дорогому в жизни. Когда же мы выровнялись, резко выйдя из вертикальной свечи вверх, меня ещё и обдало водопадом серебристых волос. Голубое и серебряное, да ещё и звенящий колокольчиком женский смех — это ли не идиллия? Если бы не одно «но» — очередная вспышка возбуждения, в очередной раз погрёбшая под собой всякие ростки здравого смысла.