Коровы

— Я тоже так думаю, — промычала Елена, — но только теперь — совсем не совсем…

— Мудро, — согласилась Джума и спросила: — Но где наши дети?

— Как где? На первом столбе, где же еще?

Появился незнакомый Пастух, странно, мрачно одетый: в черную мантию, как у судьи в проекционном нигде, и такого же цвета чалму, конец которой был накинут на плечи, расстегнул свою сумку, висевшую на плече, достал известный рулончик и, развернув его, объявил:

— Джума и Елена, определенные, помнящие себя сущности второго великого круга Божественной плоскости, имеющие на лбах знаки подающего большие надежды ума, коровьей пытливости, а также великой пустынной мудрости, решением всеведающего Хозяина наделяются привилегией: свободнопасением и самостоятельным прохождением великих столбов…. Но перед этим за поедание и нюханье на шестьдесят пятом столбе своего первого круга синей травы вы, в числе и других провинившихся, направляетесь в Главный отстойник, на исправительное стояние на срок одного света и одной последующей тьмы. Эта тропинка выведет вас к отстойнику…

— Но, — возмутилась Джума, — я не нюхала и не ела!..

— Не думай, корова, что Пастухи и, тем более, высший разум глупее тебя — через тебя непозволительное, которое ты собрала на свою шкуру, входило, и ты в первую очередь подвергаешься наказанию… — и Пастух удалился.

— Может, махнем в ирреальность? — промычала Елена. — Затупим на месте, а там и забудется…

— У нас нет проекций! В кого мы махнем? — возразила Джума.

— Ах да, ну, что же, пошли!

Первой на этой тропинке, пролегавшей по бесплодной поверхности, они встретили Соньку, которая страшно обрадовалась и выдала полноценным мычаньем целую смесь вопросов, ответов и особенно своих новостей:

— Вы отелились? Я отелилась! Вижу, и вы отелились! Я вышла из стойла в долине — там первый мой столб! Явился какой-то голый, прозрачный Пастух с желтым носом и в черных очках и зачитал, что высший разум Хозяина повелевает мне продолжить Фигулинино дело!.. Одна корова, кстати, пока я искала эту тропинку, сообщила, что видела мою сумасшедшую мать у предгорий — она получила в итоге носки, ей натянули их на копыта, и в этих полосатых носках уже, разумеется, с дырками, она движется в горы — метит в турихи!.. Так вот, Хозяин назначил меня вместо матери главной в стаде актрисой и передал, что все, что мне нужно, будет доставлено, и кто нужен, того приведут… Но прежде, за поедание синей травы — в Главный отстойник. Но я успела уже заказать переносной туалет, легкое сборно-разборное сооружение, и два Пастуха трудятся у меня над этой постройкой в долине… Туда же мне привели Мурашку и Мушку, которые сейчас репетируют поведение проекций. Баранов, согласившихся вешаться, не нашлось, и мне отловили овцу: великую Заблудшую дрянь, которая и будет вдевать голову в петлю — она согласилась, не смея ослушаться высшего разума, Для разнообразия осталось найти быка и козла, да еще пару ослов, которые и будут переносить разобранный туалет, и, по мере возможности, двух Пастухов, более или менее свободных от дел, которые займутся разборкой и сборкой строения на каждом столбе…

— А зачем тебе туалет? — удивилась Джума. — Помнится, ты замысливала совершенно другое…

— Нет, уже приплелась задом Вилли и придумала так, что это будет как бы проекционная очередь в туалет, из которого никак не выходит корова — Мурашка или, может быть, Мушка, а вся остальная скотина ждет в нетерпении, проклиная корову и ведя между собой диалог, который, в невыносимом желании облагородить поверхность, приобретает нервный, истеричный характер… Не выдержав долгого ожидания, овца лезет в петлю, Гуртоправы ее вынимают, и тут появляется… Но это еще не домыслено — кто появляется… В общем, дело идет, и когда Хозяин одобрит придуманное, выражающее абсурдное поведение потусторонних теней, мы отправимся по столбам… Вы в Главный отстойник? Я тоже туда!

Затем коровы догнали Марию-Елизавету, которая медленно шла, немного покачиваясь, и промычала с какой-то грустью, совсем не свойственной ее веселому нраву, что после отела и приказания о том, что ей надлежит для начала отстояться в отстойнике, она моментально махнула в иллюзию, выпила там один за другим два бокала голубого «Седьмого неба» — правда, уточнила она, бармен с абсентом переборщил — и метнулась назад, отыскала тропинку, и вот направляется в Главный отстойник, раздумывая о том, что положение свободнопасущейся особи не так уж и хорошо, поскольку одиночество требует не думать совсем — иначе от мыслей своих можно сойти с ума, — и поэтому она будет подыскивать стадо, с которым и пойдет по столбам…