Корона из перьев

Фениксы наконец закончили танцевать и вернулись на насесты. Ночная тьма сгустилась. Оставался один только Рекс, но вот и он в последней вспышке света ушел в темноту.

Перед тем как встать, Тристан пожелал ему доброй ночи и поблагодарил. Ник крепко спал, безвольно привалившись к стене. Тристан поддел его ногой, потом осторожно потряс за плечо, но все тщетно. Ник буквально лучился жизнью и энергией, во всем шел до конца, а жить иначе не смог бы, наверное, при всем желании. Даже устав, он продолжал бежать, пока не подгибались ноги, а уж когда говорил о фениксах, наездниках и анимагии, его лицо светилось.

Он даже сном забывался, совершенно отстраняясь от мира. Спутанные черные волосы стояли дыбом, рот чуть приоткрылся.

Усмехнувшись, Тристан поднял его на руки и понес назад в крепость. Странно было прижимать его к себе, уткнувшегося лицом в грудь Тристану. В бараках для слуг Тристан с облегчением избавился от ноши, но вместе с тем, когда нагретой Ником груди коснулся прохладный ветерок, испытал чувство опустошенности, будто лишился чего-то важного.

Надо было сразу рассказать Нику о яйцах, но Тристан боялся, что Ник может уйти, и эта мысль приводила его в уныние. Должен быть выход. Если придется, Тристан лично отправится на поиски яиц. В прошлый раз, стоило ослушаться отцовского приказа, его нагрузили дополнительными занятиями с Ником, а до того Тристан нашел Ника заблудившимся в глуши… И оба раза принесли удачу, которой он не ждал.

Так может, новая вольность обернется еще большей удачей?

Ника возьмут в подмастерья, а Тристана сделают командиром дозора. Когда придет время выбирать себе помощника, Ник возглавит список кандидатов.

Глава 26 Вероника

Вместе мы стали бы неудержимы.

Проснулась Вероника резко. Увидев над собой деревянный потолок, она не сразу сообразила, где находится. Прищурившись, вгляделась в темноту: вокруг ряды гамаков, – это бараки для слуг. Мало-помалу она вспомнила вчерашний вечер: вырезанное в скале Гнездо, пылающие фениксы… и Тристан.

Должно быть, она заснула, а Тристан… о Аксура! Он что, принес ее сюда и уложил в постель?

Щеки запылали. Вероника сама не могла понять, что испытала: не то ужас, не то радость. Спасибо Тристану, что не стал будить, но такая доброта пугала. Вероника не хотела нуждаться в ней. Она хотела быть равной Тристану, как бы несбыточно это ни звучало. Пусть он и называет ее другом, между ними большая пропасть: Тристан – старше, сильнее, опытнее, а она – младше, слабее и совсем новенькая в лагере. Тристан – сын коммандера и однажды унаследует пост. А она… она никто. Даже не ученик. Точно такое же неравенство царило и в отношениях с Вал, а Вероника больше не хотела никому быть обязанной.

Запустив руку в карман, она нащупала там браслет из волос, потеребила бусины.

В Гнезде оказалось одновременно лучше и хуже, чем она ожидала. Оно воплощало в себе красоту и историю, здесь живо ощущалась магия, которую, казалось, впитали сами камни. И в то же время в воздухе витало тревожное ощущение неправильности.

Брачные вольеры.

Такого она даже вообразить не могла. Она-то думала, что если нужны новые яйца, их ищут, а не принуждают самок к размножению. Чувство вины грызло изнутри, как будто и Вероника была как-то причастна к пленению самок. Оказывается, все то время, что она провела здесь, где-то в тайнике держали пленных фениксов. И как люди вроде Морры мирятся с этим?

Вал говорила, что брачные ритуалы фениксов – глубочайшая тайна, и древние наездники о них почти не знали. Фениксы обычно размножались и откладывали яйца вдали от глаз посторонних, вот почему до сих пор по всей горе находились тайные кладки. Нетронутые веками, они ждали своего дня, когда птенцам помогут вылупиться. Намеренно прятать яйца фениксов стали только в последние пятьдесят лет владычества империи. Выводить птенцов стало опасно еще до Войны крови: разница между анимагами и обычными людьми с каждым годом ощущалась отчетливей.

Наездники всегда олицетворяли силу и мощь империи – ту, что объединяла меньшие королевства, охраняя мир и покой подданных. Правда, никто не знал, кому и чему они на самом деле преданы. В самом начале на троне всегда восседали наездницы. Сперва – Элизия Эшфайр, Миротворица, затем ее дочь Эллодия. С тех пор ее дочери и сыновья долго сменяли друг друга, потому что когда пирейцы покорили долину, они поклялись уважать и соблюдать обычаи ее народа. И вот уже наследником считался старший отпрыск, невзирая на пол, а не старшая дочь, как то было принято в пирейской культуре, или старший сын, как было принято в большинстве маленьких королевств. Корона процветала, и десятилетиями золотой трон занимал наездник – неважно, мужчина или женщина.