– Сама знаешь, – ответила Вероника дрожащим от еле сдерживаемой ярости голосом. Да как Вал смеет обижаться и оскорбляться, когда настоящая жертва – Вероника?! – Ты уже предала мою веру.
– Так мы ведь можем стать наездницами на своих условиях, а не на их, – у Вал заблестели глаза. – И никаких правил, ждать не надо. Только мы с тобой.
– Правила будут. Твои правила, Вал. И если даже у нас все получится, что потом? Станем жить где-нибудь на отшибе? Чураться прочих наездников потому, что они – не мы? У нас вся жизнь так прошла, и мне надоело. Хочу быть частью чего-то большего, Вал… Хочу быть частью наездников, а не наездницей-одиночкой.
– А ты не будешь одна, – тихо проговорила Вал. – У тебя буду я.
Жесткие черты ее лица смягчились. Голос зазвучал неуверенно, робко.
Эти ее притворные слабость и уязвимость еще больше разозлили Веронику.
– Мы это уже проходили, не помнишь? – сдавленным голосом припомнила она. – Пробовали пройти этот путь одни, и вот чем все закончилось! Ты дала мне то, чего я хотела, лишь затем, чтобы снова отнять. Показала свою власть. Ну так скажи же, чего ради пришла? Убить Тристана или коммандера? Снова хочешь все у меня забрать?
– Я пришла одарить тебя…
– Не хочу, мне ничего от тебя не надо! – Вероника побежала к крепости, не в силах больше оставаться рядом с сестрой. Мысли кружились вихрем, сердце неслось галопом. Вероника спешила убежать от Вал, убежать от всего.
Переступив порог крепости, Вероника поразилась, застав у двойных дверей Тристана. Он ждал ее.
– Ник, – позвал он, направляясь к ней. Но увидев выражение ее лица, остановился. – Что не так?
Ответить Вероника не успела – за спиной послышалось шаги, а значит, Вал увязалась за ней. Тристан угрожающе прищурился, готовый вступиться за Веронику. Отчаянно хотелось предоставить ему разобраться с сестрой, довериться его заботе, а не бояться ее, как это было прежде.
– Идешь на пир? – спросил Тристан, становясь рядом с Вероникой и переводя взгляд с одной сестры на другую.
Вал что-то ответила, но Вероника уже не слышала ее. Мир вокруг нее умолк, когда ее накрыло мощной волной эмоций – чужих эмоций. Она пошатнулась, пытаясь отделить свое от внешнего.
Страх, гнев, смятение… Сперва она решила, что их испытывает Вал или Тристан, но посмотрев на друга и сестру, поняла, что чувства принадлежат не им. Вероника завертелась, вглядываясь в утопающие в темноте углы внутреннего дворика. Чувства казались смутно знакомыми, а стоило потянуться к источнику, как ночь разорвал дикий истошный клекот.
Часовые на стенах закричали, указывая в небо: над крепостью широкими неровными кругами, спускаясь, летел феникс. Кто-то дернул Веронику за рукав, но она не обратила внимания.
От вида парящего в небе феникса закружилась голова, или то были эмоции, которые все еще не унялись в ней. Накатила волна сильного жара, и феникс опустился на мостовую в каком-то шаге от Вероники. Птица взмахнула мощными крыльями, и по земле рассыпались искры.
Феникс был совсем юный, не больше иного питомца ученика в крепости, разве что алое оперение имело пурпурную окантовку, которая сверкала в свете факелов. Между перьями словно текли ручейки лавы, глаза темнели двумя колодцами, полными огня, – их взгляд устремился на Веронику.
Ахнув, она рухнула на колени.
Ксепира.
Глава 29
Вероника
Глаза отказывались верить в то, что видели, но сама Вероника знала, чувствовала: это правда. Тайник в сознании распахнулся, и наружу хлынули воспоминания. В них Ксепира была еще маленькой, умещалась в ладонях. Создание же перед Вероникой было величиной с пони, когти были остры, а размах крыльев достигал ширины домика, в котором оно родилось.