Корона из перьев

Первую в мире самку феникса звали Игникс, а первого самца – Кирикс. Они стали парой, так же как и их наездники.

Кирикс связал себя узами с возлюбленной королевы Нефиры, Каллистой. Когда она погибла, Кирикс последовал было за ней, но вернулся и связал себя узами с ее дочерью. Так повторялось снова и снова, и Кирикс оставался в роду Каллисты многие поколения.

Игникс же, напротив, не умирала и не воскресала. Говорят, она жила в королевстве веками до самого основания империи – тут ее след в истории теряется. Многие верят, что она так и осталась в Ауре и жила на ее золотых руинах.

За всю свою долгую жизнь Игникс так больше ни с кем и не связала себя узами.

«История знаменитых фениксов», принцесса Дария, опубликовано в 12 г.п.и.

Глава 28 Вероника

Истинно, в единстве – сила.

Есть узы крови, есть узы магии.

Но сильнее всех – узы любви.

Вероника, остолбенев, смотрела, как к ним приближается Вал. Как Вероника и ожидала, толпа расступалась перед ней. Вероника не удивилась бы, даже если бы сами горы подвинулись перед ее сестрой. Лук выпал из ослабевших пальцев: стук, с которым он коснулся утоптанной земли, раздался словно бы издалека.

Хотелось бежать. Хотелось кричать. Хотелось содрать это холодное, бесстрастное выражение с сестриного лица.

– Мне пора, – услышала как будто со стороны свой собственный голос Вероника. Слова, пробившись сквозь непослушные губы, звучали слегка приглушенно.

– Ник? – позвал Тристан, но Вероника уже шла к открытым воротам тренировочной площадки, спеша перехватить Вал.

– Откуда ты тут взялась? – зло зашептала она, хватая Вал за руку и с силой уводя ее в сторону. Видеть знакомое лицо сестры тут, в укрытии, которое Вероника нашла себе, было неприятно. Ей не положено быть здесь. Вероника только и думала о том, что Вал причинила ей. Перед мысленным взором стояла Ксепира: широко распахнув глаза, она боролась за свою жизнь. Воспоминание об отравлении было свежо, как весенний цвет, а горечь предательства разъедала внутренности, точно гниль. Голова кружилась, сердце обливалось кровью.

– Я иду куда мне вздумается, Вер…

– Не называй меня так, – отрезала Вероника и повела сестру прочь из крепости, в поселок. Она отвела бы Вал до самой извилистой лестницы, но возле затихшей лавки кузнеца сестра наконец уперлась и встала.

– И как же мне тебя величать? Ник?

Вероника слегка попятилась:

– Откуда ты…

Вал закатила глаза:

– Ты на себя посмотри. Если бы я даже не слышала, как тот парень тебя называет, я бы догадалась обо всем по твоему виду.

Вероника и забыла, как Тристан окликнул ее. Ей вдруг стало стыдно за то, как она бросила его, но думать об этом было некогда.

Вероника пристально посмотрела на сестру. Выглядела Вал как обычно: высокая, красивая; голова гордо поднята, пусть даже одета Вал в рванье, а на лице все то же отстраненное, ледяное выражение.

– Как ты меня нашла? – строго спросила Вероника. – Чего тебе нужно?

– Кто тот парень? – спросила в ответ Вал, кивая в сторону крепости.

– Никто.

Вал расхохоталась, и от ее легкого серебристого смеха волоски на руках Вероника встали дыбом.

– Ой, брось, сестренка. Запирай свои чувства сколько угодно, но от меня ты их не спрячешь.

«Или ты все забыла?»

Вероника отпрянула, спеша укрепить ментальную защиту, выискивая бреши и трещины в ее каменных стенах. Вдали от сестры она обленилась, растеряла былую бдительность, и вот барьер в сознании сделался хлипким, словно, забытая, кладка стены расшаталась и поползла.

– Ты так и не сказала, чего тебе нужно и зачем ты здесь.

Вал просто пожала плечами:

– За тобой пришла.

За ней? Что за бессмыслица? Неужто у Вал настолько ум за разум зашел? Думает, будто она пришла сюда ради Вероники? Что Веронике нужна помощь?

– Мы же семья, – добавила сестра лишенным обычного презрения тоном. – Я за тобой хоть на край света. На все готова. Ты ведь и сама знаешь.

Да уж, все это Вероника знает. Вал на что угодно пойдет: она производила впечатление человека, которого ничто не сдерживает, человека, полного лицемерных убеждений и способного оправдать любое свое злодеяние. И все это невыносимо давило.

– И вот ты здесь, – сказала Вероника. – Чего же ты хочешь?