Королева отшельников

– Ого! А у тебя что, на нем жучок висит? Откуда информация?

– Петрович, я тебя умоляю. – Она скроила смешную мордашку, глянув на него через плечо. – Я давно в системе. У меня осведомителей в каждом районе знаешь сколько! И из точек общественного питания мне информацию сливают. Генка всегда со Степаненко встречался в одном ресторанчике. Там и с новой пассией ужинал неоднократно. Но в этот раз место они сменили по причине, мне неизвестной. Но совершенно точно знаю, что Гена получил от него конверт. Достаточно пухлый.

– Может, какие-то прежние дела?

– Нет. Мой человек подслушал. Разговор шел о погибшем парне.

– И что хотел Степаненко? Информацию?

– Конечно! Им же надо с чего-то начинать. А как хорошо, когда знаешь, с чего. Как хорошо, когда можешь опередить полицию на пару шагов. И сам лично найдешь киллера. И… И накажешь.

– Накажешь?

– А ты не слышал о Степаненко ничего? О его подвигах в лихие девяностые и начале нулевых? Редкостная сволочь! – Ее лицо свело судорогой. – Я тут за несколько дней наслушалась. Разумеется, верю не всему, но некоторые факты требуют тщательнейшей проверки.

– Что за факты? – Он взял из ее рук чашку с кофе. Поблагодарил кивком. – Что-то относящееся к делу?

– А это вот ты сейчас сам решишь, товарищ майор. Через десять минут сюда явится гражданин Новиков Иван Андреевич. Очень активно желает помочь следствию. Когда я вчера обследовала место преступления, он мне буквально в затылок дышал.

– Что ты вчера обследовала? – Он поперхнулся кофе и закашлялся. – Место преступления?

– Ага. – Она села на место, виновато глянула. – Знаю, скажешь, две недели почти прошло. Все давно затоптано. И по горячим следам ничего не нашли. Ни гильзы, ни следов киллера на крыше. Всё знаю.

– И зачем поперлась?

– Посмотреть, – ответила она туманно. – К слову… Этот Новиков как раз проживает в семиэтажном доме, с крыши которого предположительно и стрелял киллер.

– Предположительно! – фыркнул он недовольно. – Почему предположительно-то? Это уже установлено экспертами.

– По траектории полета пули. Так?

– Ну!

– А то, что с верхнего этажа могли стрелять, из окна квартиры, мы даже рассматривать не стали.

Он думал об этом, думал, но не озвучил, не став спорить с экспертами. Они однозначно заявили: стреляли с крыши. А там ни гильзы не обнаружили, ни следов пребывания убийцы. Может, в этом все и дело? Что стреляли не оттуда?

– Из окна какой квартиры? – спросил он, недовольно пожевав губами.

– Я решила, руководствуясь углом обзора, что это могли быть две квартиры на седьмом этаже. Расположены они в разных подъездах, находятся через стенку друг от друга. Шестьдесят восьмая и девяносто шестая.

– Так. И? – Ему было интересно ее слушать. И кофе ее машина варила потрясающий. – И кто обитает в этих квартирах?

– В одной семья из четырех человек. Приличные люди. На момент убийства были дома, ужинали. Это шестьдесят восьмая квартира.

– А девяносто шестая?

– Вот с девяносто шестой вообще ничего не понятно, – надула она губы. – Вроде живет там кто-то. Соседи иногда слышат и телевизор работающий, и свет периодически там горит, и дверь входная хлопает. А кто там живет, не видели ни разу.

– Интересное кино. А на кого квартира оформлена?

– В ЖЭКе сказали, что на инвалида первой группы, который находится сейчас в интернате. Интернат регулярно оплачивает все коммунальные платежи, но в собственность квартиру, понятное дело, оформить не может.

– Звонила в интернат?

– Да. Звонила. Они понятия не имеют, кто там может проживать. Не сдавали, говорят, никому.

– Могут врать.

– Скорее всего.

– А что лицо такое? – Макашов прищурился и погрозил пальцем. – Пыталась проникнуть на чужую территорию?

– Пока нет, но…

– Но собираешься? Правильно я понял?

– Никуда я не собираюсь. Для начала надо понаблюдать.

– И как успехи?

– Пока никак. Никакого света в окнах нет.

Это что получается? Она вечерами сидела в машине и караулила свет в квартире на седьмом этаже? Вместо того чтобы отдыхать перед теликом, валяться в ванне с бокалом хорошего вина, она сидела в машине и таращилась…

– Обалдеть, Эва!

– Что?

– Ты… Ты чего меня не позвала? – неожиданно вырвался у него вопрос. И он смущенно пояснил: – Вдруг там кто-то появился бы, и ты пошла бы непременно. А там опасность. А тебя даже прикрыть некому. Так нельзя.

– Я не могу тебя дергать из-за того, что мне что-то такое показалось. У тебя, Петрович, дети, внуки. А я одна.

– Мои дети и внуки живут отдельно.

И тут же подумал, что с удовольствием разделил бы с ней наблюдение за странной квартирой. Они бы сидели, ели пончики, запивали кофе из бумажных стаканчиков. И много говорили о деле. Ну и, быть может, немного о жизни.

– Все равно мне было неловко тебя дергать, – пожала она плечами. – Моя инициатива, мои действия.

– Больше так не делай.

Макашов встал и понес чашку в тумбочку. По пути захватил и чашку Эвы, она опустела. Хлопнул дверцей тумбочки, задумчиво произнес:

– Стало быть, после убийства свет там больше не горел. Я правильно понял?

– Точно никто сказать не смог. Кто-то там жил, но когда исчез и почему, никто не знает.