Королева отшельников

Честно? Гарику тоже не нравилась эта тропическая поросль. Столько на них уходило денег, столько Сашке-садовнику с ними было мороки. На зиму укрой, зимой наблюдай, чтобы не промерзли, чтобы стволы не сгнили, если зима не морозная и влажная. С весны по осень начиналось цветение. И по его личному мнению, вонь в саду стояла невыносимая. Он не мог там находиться. Сбегал. Потому что принимался чихать и кашлять от аллергии.

– Вместо них пусть елки сажает. Или кипарисы. Кипарисы хочу, – произнесла она капризно. И пошла от окна к двери. – Отдохнуть хочу. Не тревожь меня. Буду отдыхать и думать.

Она прошла мимо него. Медленно, сильно сутулясь, добрела до двери. Оттуда глянула на него с прищуром.

– Говоришь, не меня убить хотели?

– Думаю, да.

– А чего тогда два выстрела было, умник? Два! – Она потрясла в воздухе пальцами. – Первый – в стойку машины попал, сантиметрах в трех от моей головы. А второй уже в Илюшу, когда он меня закрыть пытался. Не-ет, Гарик. Меня заказали. Меня. А если ты думаешь иначе – значит мозги окончательно пропил.

– Понял.

Он поднялся как по команде и пошел за ней следом. Ее несогласие значило, что они теперь на осадном положении. Это круглосуточное дежурство по периметру дома и вне его стен. Осмотр любой комнаты перед тем, как ей туда войти. Осмотр машины. И, выражаясь ментовским языком, постоянные следственные действия.

Он обогнал ее в коридоре перед лестницей. Пошел впереди нее. Вошел привычно в комнату, оставив ее у двери. Проверил всё: шкафы, комоды, заглянул за портьеры. Всё, как в девяностые и начале нулевых, когда его хозяйка по лезвию ходила и он вместе с ней.

– Все чисто, – оповестил он ее, выйдя из ее спальни. – Отдыхайте, Кира Сергеевна.

– Я отдохну. А ты нет, – ткнула она ему пальцем в грудь, останавливаясь в дверях. – Ко мне приставь кого-нибудь потолковее и понадежнее.

– Так точно.

– А сам семейку нашей невесты проведай. Как она там горюет? – Она подняла на него взгляд, полыхающий ненавистью. – И папу ее особенно расспроси. Где он был на момент выстрела, с кем общался, какие еще гости у них в квартире были. Помнишь, что он на поминках сказал?

Как, интересно, он мог помнить, если его даже за столом не было?! Он все время контролировал людей на входах и выходах, метался по стоянке.

– Нет, не слышал. Меня не было в обеденном зале.

– А, ну да… – Она шагнула в спальню, повернулась к нему спиной, проговорила невнятно: – Что-то о гостях он говорил. О каких-то незваных гостях. Узнай, что это были за люди? И сам он… Сам он где был на момент выстрелов? Кто вообще это такой? Что за Пантелеев, который на Пантелеева не похож ни черта? Тебе что-нибудь удалось выяснить?

Интересно, как он мог выяснить, если уже две недели не отходит от нее! Только что в сортир не водит. А чтобы выяснять, это надо метаться, не спать и не жрать.

– Пока нет, – ответил он скупо и повесил голову, чтобы она, не дай бог, не заметила его раздражения.

Но ей и смотреть на него не надо было. Она и так все угадывала, даже стоя к нему спиной.

– Не злись, Гарик, – вдруг попросила она слабым голосом. – Лютую, потому что больно мне. Невыносимо больно. Найдешь его?

И она покосилась на него из-за плеча, чуть повернув голову. И он все понял. Понял, кого она имела в виду.

– Найду.

– Молодец. – Ее растрескавшиеся синюшные губы тронула странная улыбка. – Знаю, найдешь. Илюшу не вернешь, да. А этого… Найдешь.

Ох, как просились с языка слова об отставке. Как хотелось сказать, что это будет последнее его дело. Что он устал от всего того дерьма, которое вынужден хлебать с ней из одного котла одной ложкой. Он хочет на отдых. На пенсию. Он заслужил. И даже не в том дело, что в какой-то момент понял, что не живет своей жизнью. Ее у него не было с самого начала.

Он просто устал от нее – от этой бабы со скверным характером и хваткой зверя. Она ему надоела. Он хотел уйти. А сказать не знал как. Нет, правильнее сказать, он знал как. Просто знал, что не отпустит. Их связывало очень много страшных секретов, и стеречь их они обязаны были на глазах друг у друга. До могилы.

– Найдешь… – произнесла она едва слышно и захлопнула дверь.

Он постоял перед ее спальней минуты три, слушая, как она тяжело топчется по комнате. И собрался уже уходить, когда дверь вдруг широко распахнулась.

– Найдешь и уйдешь, – произнесла она в рифму.

– Не понял.

Он широко распахнул глаза, глядя на нее с неподдельным ужасом. Эта баба просто читала его мысли! Будто в ее комнате хранился какой-то прибор, который их считывал. Но его там точно не было. Он только что сам все проверил. Ни черта там не было никаких приборов. Это все в ее башке! Она чувствует все. И лесть, и подвох, и предательство, и грядущую беду.

Как же она с такой чуйкой Илью не сберегла? Расслабилась?

– Все ты понял, Гарик, – хмыкнула Кира Сергеевна, заправляя за уши немытые неделю пряди жидких волос. – Обещаю – отпущу. Только найди мне его! Найди! Я по кусочкам хочу его резать. Долго…

– Найду.

– Начни с несостоявшихся родственников. Оттуда беда пришла. Я это знаю.