Король воронов

Его брови потянулись еще дальше, к печальной стороне вещей. Лицо Артемуса стало воплощением Тревоги.

– Уэльс был уничтожен. Мы были уничтожены. Уцелевшие tir e e’lintes хотели спрятать Оуэна Глендауэра до тех пор, пока он не сможет вновь восстать. Нужно было скрыть его на некоторое время. Замедлить его жизнь, как замедляется наша, когда мы в деревьях. Но на валлийских amae vias осталось слишком мало мест силы после того, как там потрудился демон. Поэтому мы бежали сюда и умерли здесь. Это было трудное путешествие.

– Как ты встретил мою мать?

– Она пришла на дорогу духов, желая побеседовать с деревьями, и это ей удалось.

Блу начала что-то говорить, потом замолчала, потом начала вновь:

– Я человек?

– Мора – человек.

Он не сказал «и я тоже». Артемус не был волшебником, человеком, который умеет жить в деревьях. Он был чем-то другим.

– Скажи мне, – прошептал Артемус, – когда ты спишь, тебе снятся звезды?

Это было уж слишком. Демон, горе Ронана, деревья. К удивлению Блу, из ее глаза выкатилась слеза. За ней последовала вторая.

Артемус смотрел, как слеза скатилась с подбородка девушки. Затем он сказал:

– Все tir e e’lintes полны потенциала, они вечно двигаются, вечно беспокойны, вечно ищут возможностей потянуться дальше и оказаться в другом месте, стать чем-то иным. Это дерево, то дерево, этот лес, тот лес. Но больше всего мы любим звезды.

Он устремил глаза вверх, как будто надеялся увидеть звездное небо днем.

– Если бы только мы могли достичь их, возможно, мы бы стали звездами. Любая из них могла бы стать нашим домом-кожей…

Блу вздохнула.

Артемус вновь посмотрел на собственные руки; они, казалось, постоянно внушали ему беспокойство.

– Нам нелегко носить это обличье. Я скучаю… я просто хочу вернуться в лес на дороге духов. Но демон уничтожает его.

– Как нам избавиться от демона?

Артемус очень неохотно произнес:

– Кто-то должен добровольно умереть на дороге мертвых.

Тьма так быстро окутала мысли Блу, что ей пришлось протянуть руку и ухватиться за ствол бука. Перед ее мысленным взглядом встал дух Ганси, идущий по силовой линии. Она тут же вспомнила, что Адам и Ганси находятся в пределах слышимости; Блу совсем забыла, что во дворе не только они с Артемусом.

– А есть другой способ? – спросила она.

Голос Артемуса зазвучал тише.

– Добровольная смерть в уплату за вынужденную смерть. Вот способ.

Настала тишина, потом еще тишина… и наконец Ганси, стоявший рядом с домом, подал голос:

– А как насчет того, чтобы разбудить Глендауэра и использовать дар?

Но Артемус не ответил. Блу пропустила тот момент, когда это случилось: он ушел в дерево, а коробка-головоломка, накренившись, лежала на корнях. Блу осталась с сознанием ужасной правды и больше ни с чем. Даже капли героизма в ней не было.

– Пожалуйста, вернись! – позвала она.

Но послышалось только шуршание сухих листьев над головой.

– Что ж, – сказал Адам, таким же усталым тоном, как Артемус. – Вот и всё.

47

Настала ночь; на это, по крайней мере, по-прежнему можно было положиться.

Адам открыл дверь «БМВ» со стороны водителя. Ронан не изменил позу с тех пор, как они виделись в последний раз: он по-прежнему смотрел на дорогу, держа ноги на педалях, а руки на руле. Он ждал сигнала ехать. Ждал Ганси. Это было не горе, а нечто более безопасное и пустое за его пределами. Адам сказал:

– Ты не можешь здесь спать.

– Да, – согласился Ронан.

Адам стоял на темной улице, дрожа от холода, переступая с ноги на ногу и ища хоть каких-нибудь признаков того, что Ронан намерен сдвинуться с места. Час назад Адам позвонил Бойду и сказал, что не сможет заняться «Шевроле» с пробитой выхлопной трубой, на которую обещал взглянуть. Даже если бы он заставил себя бодрствовать – Адаму почти всегда это удавалось, – он не сумел бы работать в гараже, зная, что Кабесуотер под угрозой, Ломоньер что-то затевает, а Ронан скорбит.

– Ты не хочешь зайти в дом и, по крайней мере, что-нибудь съесть?

– Нет, – ответил Ронан.

Он был невозможен и ужасен.

Адам закрыл дверцу и трижды слегка постучал кулаком по крыше. Затем обошел машину с другой стороны, открыл дверцу, убедился, что внутри нет Ноя, и сел.

Под взглядом Ронана он стал возиться с кнопками, пока не нашел ту, что заставляла кресло максимально откинуться. Затем потянулся за школьной курткой Ронана. И куртка, и Девочка-Сирота безнадежно свернулись клубком среди прочих вещей на заднем сиденье – Девочка-Сирота захныкала и толкнула куртку к нему. Адам подсунул ее себе под шею, как подушку, и накрыл рукавом глаза, чтобы не мешал свет фонаря.

– Разбуди, если будет надо, – сказал он и опустил веки.

В доме номер 300 на Фокс-Вэй Блу наблюдала, как Ганси позволяет убедить себя, что ему нужно остаться на ночь здесь, а не ехать на Монмутскую фабрику. Пусть даже в доме теперь было полно пустых кроватей, он занял кушетку, согласившись взять лишь одеяло и подушку с розовой наволочкой. Глаза у него оставались открытыми, когда Блу отправилась наверх и улеглась у себя в комнате. После того как родственницы уехали, внутри всё казалось слишком тихим, а снаружи слишком громким, везде таилась угроза.