Король в жёлтом

Эллиот бросил на друга неодобрительный взгляд. И Клиффорд поспешил добавить, пряча глаза:

– Ты и без меня там справишься.

– Что ты задумал? – спросил Эллиот.

– Ничего.

– Да ладно тебе, – успехнулся Эллиот. – Никто в здравом уме не пойдет в «Миньон», если у него есть возможность отправиться в «Булан». Кто на этот раз? Впрочем, не надо, не отвечай, какое мне дело! – голос у него притворно задрожал, с шутовским видом он выбил трубку о стол. – Что толку следить за тобой?.. Вот уж не знаю, не знаю, что на это скажет Сесиль. Наверное, она скажет, что ты неспособен хранить верность даже два месяца, клянусь Кронидом. В Латинском квартале люди снисходительны к порокам, но, клянусь, ты злоупотребляешь нашим добродушием. Да-да, и моим тоже. – Эллиот поднялся с места и, надев шляпу, направился к двери. – Непонятно, почему все они терпят твои выходки? И я тоже, кстати. Если бы я был Сесиль или любой другой пустоголовой дурочкой, за которой ты волочишься, я бы вцепился тебе в волосы. Но я не они, так что пойду в «Булан» и прикрою тебя. Мне плевать, куда тебя несет сегодня, но! Клянусь черепом студийного скелета, если ты не явишься сюда завтра с красками в одной руке и Сесиль в качестве натурщицы в другой, при этом – заметь себе – без похмелья, клянусь: я тебя прикончу. И пусть все гадают, что на меня нашло. Спокойной ночи.

Клиффорд пожелал ему спокойной ночи с самой любезной улыбкой, на какую только был способен, и уселся на стул, не сводя глаз с двери. Он вынул часы и дал Эллиоту десять минут, чтобы отойти подальше, затем позвонил консьержу, бормоча: «Боже, что я делаю!»

– Альфред, – сказал он, когда на зов явился человек с маленькими бегающими глазками, – приведи себя в порядок, Альфред, поменяй тапки на туфли, надень лучшую шляпу и дуй на улицу Дракона. Отнеси это письмо в большой белый дом. Ответа не дожидайся, дружочек.

Консьерж, фыркнув, удалился. В этом звуке смешалось нежелание выполнять поручение и симпатия к мсье Клиффорду. После этого молодой человек с величайшим тщанием облачился в свой (и Эллиота) лучший костюм. Он не торопился и время от времени прерывал свой туалет, чтобы поиграть на банджо или повозиться с собаками. «Впереди еще два часа», – подумал он, осмотрел пару спортивных туфель Эллиота, в которых они обычно играли в мяч с собаками, и решил надеть их. Затем закурил сигарету и осмотрел свой фрак. Он разложил перед собой четыре носовых платка, веер и пару мятых перчаток длиной с его руку. Определенно, фрак к случаю не подходил. Тогда Клиффорд принялся мысленно искать ему замену. Эллион слишком худой, и к тому же его фрак под замком. Можно было бы обратиться к Роудену, но у того одежда нисколько не лучше. Гастингс! Гастингс – то, что нужно! Он надел смокинг и неторопливо отправился в пансион к Гастигсу, но ему сообщили, что тот ушел больше часа назад.

– Интересно, куда это его понесло? – озадаченно спросил Клиффорд, вглядываясь в дальний конец улицы.

Горничная этого не знала, поэтому он одарил ее очаровательной улыбкой и вернулся к себе.

Гастингса тем временем носило неподалеку. Люксембургский сад находился в пяти минутах ходьбы от улицы Нотр-Дам-де-Шам. Там он и сидел под сенью крылатого бога, битый час выковыривая тростью дыры в пыли и наблюдая за ступенями, ведущими от северной террасы к фонтану. Солнце висело багровым шаром над туманными холмами Мёдона[70]. Длинные шлейфы облаков, тронутые розовым цветом, низко плыли к западу, сквозь дымку тумана купол Дворца инвалидов горел, словно опаловый. Позади Дома из высокой трубы поднимался пурпурный дым: в том месте, где его пересекало солнце, столб дыма превращался в полоску тлеющего огня. Высоко над темнеющей листвой каштанов поднимались башни-близнецы церкви Сен-Сюльпис, и в сумерках их силуэты сливались с небом.

Сонный дрозд распевал в ближайших зарослях, с тихим шелестом крыльев мимо летали голуби. Свет в дворцовых окнах погас, и купол Пантеона сиял над северной террасой, как огненная Вальгалла, а внизу мрачным рядом выстроились мраморные лица королей, обращенные к Западу.