Король решает всё

Вероника слабо улыбнулась и подбросила блин на сковороде, переворачивая на другую сторону.

— Круто! — радостно рассмеялся Барт, — сделай ещё раз. — Вера пожала плечами и сделала, парень пришёл в восторг и на радостях запихнул в рот ещё один блин.

— А борщ кто будет есть? — укоризненно глянула на него Вера, он с набитым ртом постучал себя пальцем в грудь, прожевал и добавил, расхлябанно махнув рукой куда-то за спину: — И господин Шен, если я ему оставлю.

— Он придёт? — опять напряглась Вера, Барт улыбнулся в сто зубов и сказал:

— Он уже здесь.

Вера почувствовала, как каменеют ноги снизу вверх, осторожно сбросила блин со сковороды на стопку и выключила плиту. Барт радостно оторвал от блина кусочек, запихнул в рот и ехидно пропел ей на ушко:

— А ты покраснела.

Вера легонько стукнула его локтем в бок, Барт захихикал и взял её за плечи, разворачивая в сторону двери:

— Он тебя ждёт, иди и поговори с ним. А я тут пока накрою, — оторвал ещё кусок блина и затолкал в рот, набитые щёки мешали широко улыбаться, но он старался. — Иди, давай. Да-вай!

Вера позволила выпихнуть себя за дверь и на деревянных ногах сделала пару шагов в сторону библиотеки. Она почти физически чувствовала источник напряжения за стеной и с каждым шагом к двери ноги становились всё тяжелее. Подойдя вплотную, она промазала рукой по ручке двери, потом всё-таки поймала её и открыла, увидев сидящего за столом мрачного министра. Он перебирал её тренировочные листочки и выглядел слегка смущённым.

«И вполовину не так, как я.»

— Добрый вечер, господин министр, — ровным тоном сказала Вера, чуть склонив голову. Он аккуратно положил листок и встал, медленно поклонившись:

— Здравствуйте, госпожа Вероника. Сядьте, пожалуйста.

Она села, сложила руки на коленях и попыталась не думать о цвете своего лица. Министр тоже сел, переплёл пальцы, глубоко вдохнул и сказал:

— Я должен извиниться за вчерашнее.

— Наверное, я тоже.

— Сейчас вы услышите, почему, и поймёте, что нет, — слегка виновато ответил министр. Она всё ещё не смотрела ему в глаза, ограничиваясь рассматриванием нервно переплетённых пальцев. — У меня вчера был Тяжелый День, так бывает. Где-то раз в полгода-год у меня случается Тяжёлый День. Обычно в таких случаях я иду к своему спарринг-партнёру и позволяю ему загнать меня до обморока, у него это хорошо получается. Но в этот раз, — он сильнее сцепил пальцы и Вера вдруг подумала, что обе его руки на столе, значит правая болит. Ей стало дурно и она отвернулась. — В этот раз мой лучший соперник в отъезде, к тому же, я получил травму и сбросить напряжение обычным способом не получилось. И я не нашёл ничего лучше, чем прийти сюда и вывести вас. Я знал, что вас легко спровоцировать, и что за словом в карман вы не лезете, пришёл, получил нужную встряску и ушёл довольный. Магическая наука называет это энергетическим вампиризмом, бороться с этим учат ещё в школе на уроках этики и у нормальных взрослых людей считается дурным тоном так поступать. А я поступил.

— Ах, как невоспитанно, — с сарказмом прошептала Вера, поднимая взгляд и всё-таки глядя ему в глаза. — А в моём мире это называется «помощь в борьбе со стрессом». И вы не первый, от кого я слышу слово «довякалась», если вас это утешит.

Он коротко фыркнул и посмотрел ей в глаза, чуть улыбнулся на одну сторону:

— Вы тоже не первая, от кого я слышал про «все вздохнут с облегчением, когда я сдохну», но про могилу в инее — это сильно. Пожалуй, допишу себе в завещание, что хочу памятник в виде змеи, замёрзшей насмерть.

— Я сказала это Тонгу, а не вам, — поморщилась она.

— Но ведь вы так думаете до сих пор, — с вызовом приподнял брови он.

— Нет, что вы, — ехидно скривилась Вера. — Теперь я уверена, что вы абсолютно живая змея, холодная, скользкая и ядовитая, — она указала пальцем на неподвижные «часы истины» и ненатурально широко улыбнулась, — и это чистая правда.

Он посмотрел на часы и рассмеялся, закрыв лицо ладонью, бросил на Веру почти обожающий взгляд и спросил:

— Я могу обращаться?

— В любое время, — иронично кивнула она, — а сейчас, может, всё-таки, борщ? А то там Барт без нас слопает столько, что потом не пролезет в дверь.

— Ничего, он умеет телепортироваться, — отмахнулся министр и встал.

Они пошли на кухню, там на столе уже дымились тарелки и блестели тщательно протёртые ложки, сиял как новенький пятак Барт, переводя восторженный щенячий взгляд с него на неё и обратно.

— Всё хорошо? — наконец не выдержал он, — вы больше не будете ссориться?

— Конечно, будем, — изобразила удивление Вера, — и тебя с собой возьмём, хочешь? Это весело, можно узнать о себе много нового.

— Увольте, — поднял ладони Барт, — в некоторых случаях лучше жевать, — взял ложку и потёр ладони, провозглашая в потолок: — Всем приятного аппетита! — Все согласно кивнули и тоже взялись за ложки.

Первым тарелку опустошил Барт. Облизал ложку, вскочил, присел за спиной Веры и обнял её за плечи, умильно тыкаясь лицом в лопатки:

— Обожаю, волшебница!

— Ты влюбился, отрок? — с кривой улыбкой осведомился министр, Барт вздохнул и признался:

— Мой желудок влюбился. Это роковая страсть!