Король-паук

— Как обрадуется его высочество, когда тебя увидит! Он решил, что весь мир настроен против него — ты, Жан Бюро, де Врезе и даже его собственный отец — все сговорились, чтобы придумать план, как его уничтожить. Ничто не докажет ему, насколько он заблуждается, больше, чем твой приезд. Расскажи мне о себе, Анри. Нам никто не помешает. Я дал принцу микстуру, которая успокоит его нервы. Сначала он стал очень разговорчивым, но это очень хорошо, таким образом люди избавляются от глупых и навязчивых идей. А теперь он спит, как младенец. Насколько мне известно, ты многого достиг. Ведь ты женился? А дети у тебя есть? Я молю Всевышнего, чтобы Он дал мне возможность увидеть потомство моих найдёнышей, а когда я покину свою земную обитель, их будет уже целая толпа. Когда я увижу мужественных мужчин и добрых женщин дома Леклерка, я скажу: «Это потомство парнишки, которому не обязательно было рождаться знатным. Он так хорошо выучил уроки брата Жана, что все зовут его Леклерком Образованным!» А почему у тебя такой печальный вид, Анри?

— Боюсь, что вы даже не догадываетесь, насколько оправданны подозрения дофина. Что касается меня, то я не жалуюсь на жизнь. Когда-то я надеялся чего-то добиться при дворе графа де Коменжа, но почему-то, сам не понимаю почему, вдруг оказался в Инженерном корпусе.

— Я не забыл, с каким увлечением ты смотрел на работу перегонного аппарата. Не могу сказать, что мне нравятся эти новые пушки, но не мне судить, чья убойная сила сильнее — пушек или коньяка. У тебя прекрасная работа, и ты многого достиг, так что не надо смотреть так мрачно.

— Я вспомнил свою молодую жену, брат Жан, и моего маленького сынишку. Они оба умерли от чумы, которую англичане оставили после себя в Париже, покинув город. Так что не будет дома Леклерков.

Брат Жан проговорил на латыни:

— Да будет им вечный покой. Пусть душа их покоится с миром. Утрата, очевидно, недавняя, и рано было намекать Анри, что он ещё совсем молод и, возможно, женится ещё.

— Когда Людовик покончит с англичанами, — сказал Жан с уверенностью, присущей всем французам, как духовным лицам, так и светским, — то думаю, что после этого Франция избавится и от чумы!

Неожиданно они услышали, как кто-то негромко произнёс:

— Так и будет!

Они оба, вздрогнув, обернулись в сторону входа, где стоял, завернувшись в плащ, похожий на призрака дофин. Его туфли промокли от росы, подол плаща потемнел от сырости, как будто он ходил в лесу.

— Я же дал вашему высочеству большую дозу, чтобы вы заснули!

— Моё высочество её выплюнуло. Не думаете же вы, что я полностью могу положиться на часовых? — С точки зрения медицины, на лице дофина не было каких-либо признаков начинающегося нездоровья, обычно вызывающих тревогу брата Жана.

— Я рад, что вам стало лучше, монсеньор, — сказал он, — однако мне лучше было проследить, чтобы вы приняли лекарство. Следующий раз буду повнимательнее. — Он улыбнулся.

— А я не забуду изобразить громкий и убедительный глоток, отец мой. — Было видно, что настроение у дофина улучшилось. — Значит, я стал очень разговорчивым, — по всей вероятности, он подслушал весь их разговор. Он засмеялся и сел. — Возможно, я случайно немного всё же проглотил — я так долго держал это снадобье во рту. Сидите, сидите, господа. Знаете, что говорят люди за моей спиной? А я знаю. Всегда полезно это знать. — Он немного помолчал. — Ты приехал на юг на прекрасном коне, Анри Леклерк.

— Монсеньор, уверяю вас...

— Можешь не объяснять. Я знаю своих лошадей. По крайней мере, Маргарита не плетёт интриг против меня, ну и ты тоже. Некоторые вещи чрезвычайно легко объясняются.

— Я ехал на юг, монсеньор, чтобы предупредить вас, что в вашей пушке есть трещина.

— Я тебе верю, после того, как увидел коня. Но мне уже об этом рассказал англичанин.

— Её втайне от меня вытащили из груды лома во дворе литейной и дали вашему отряду — Бог ведает, как им это удалось.

— Я не знаю, как, но знаю почему.

— В пушках часто бывает какой-нибудь брак, — вздохнул брат Жан. — Я не могу поверить, что был заговор.

Анри с горячностью возразил:

— А я могу — здесь задета моя честь и честь моей мастерской. И я обязательно узнаю, кто её вытащил оттуда!

— Правда, мой друг? — нервно барабаня пальцами по стону, спросил дофин. — Может, не вполне разумно копать так глубоко. Довольно и того, что святая Барбара разрушила этот сговор. — Он прижал ладонь ко лбу, поглаживая пальцами образок на берете. — Я решил отказаться от этой экспедиции и вернуться в свои земли, в Дофине. Владения эти совсем крохотны, и мне будет там тесновато, но зато я буду чувствовать там себя в безопасности. Быстрый отход иногда лучше наступления.

— Монсеньор, вы не должны отступать.

— Не должен, Анри Леклерк? Тебе не кажется, что ты выбрал не очень подходящий тон?

— Совсем не обязательно отступать, монсеньор. Треснувшую пушку можно использовать.

Он быстро обрисовал план, за который тут же ухватился дофин и стал его разрабатывать дальше. Это было именно то, что он любил больше всего, — превращать слабые места в сильные.