Король Аттолии

– За что его арестовывать? Какие у тебя доказательства, что это не просто учебный бой?

– Позвольте его арестовать, и я вытащу из него доказательства.

Королева покачала головой.

– Но почему? – беспомощно взмолился Телеус.

– Потому что король никогда не сдается, – сказал подошедший Орнон. – Ты, Телеус, наверняка уже замечал это. Он хнычет, ворчит, уклоняется от самых очевидных обязанностей. Он тщеславен, мелочен, кого угодно сведет с ума, но никогда не признаёт поражения. – Орнон пожал плечами. – Никогда.

– Признает или нет, но тут он проиграет.

– Ну я бы не был так уверен. Мне доводилось видеть, как он пропускает удары. – Орнон покосился на королеву и отвел глаза. – Но никогда не видел, чтобы он в итоге проиграл. Он лишь стоит на своем, пока в конце концов не вырвется вперед. И для него ни одна схватка не закончена, пока он не одержит победу. – Орнон выразительно пожал плечами. – Он не признает поражения и не скажет вам спасибо, если вы вмешаетесь.

Раздался крик, и все повернулись к полю боя. Король, как и Костис несколькими минутами раньше, отступал. Лаэкдомон надвигался, бил мечом все быстрее и быстрее. Наконец король ответил. Удары посыпались с бешеной скоростью, один из мечей взметнулся в воздух и упал на землю. В первый миг невозможно было понять, чей это меч. Потом бойцы разошлись, и все увидели, что Лаэкдомон еще вооружен.

А король горестно протянул пустую руку.

Костис затаил дыхание. В нем еще теплилась надежда, что это все-таки учебный бой. Лаэкдомон покачал головой. Эвгенидес улыбнулся.

– Ваше величество! – закричал Телеус и указал на арбалетчиков, прицелившихся в Лаэкдомона. Костис не видел, как они пришли, но такое решение напрашивалось само собой. Король покачал головой.

– Ваше величество, можете сдаться, – презрительно предложил Лаэкдомон.

– И не подумаю, – отозвался король, обливаясь потом и задыхаясь от изнеможения. – Когда я с тобой разделаюсь, тебе придется предстать перед королевой. Ты ведь, наверно, догадывался об этом с самого начала?

Лаэкдомон беззаботно пожал плечами.

Эвгенидес повторил его жест.

– Согласно обычаям Эддиса я не могу отступить, не буду и здесь. Бей изо всех сил, Лаэкдомон.

Ухмыльнувшись, Лаэкдомон отточенным движением замахнулся мечом и обрушил его королю на голову. Вскрикнули все, не только Костис. Однако меч так и не опустился. Не рискуя порезать пальцы, король схватил деревянный клинок и выдернул его из рук Лаэкдомона. Потом развернулся на здоровой ноге, перехватив меч чуть ниже рукояти. Через мгновение в звенящей тишине раздался вскрик Лаэкдомона – рукоять его же собственного меча впилась ему под ребра и глубоко ушла в грудь.

Лаэкдомон осел, как пустой винный бурдюк. Король бросил меч. Он со стуком ударился о землю прямо перед лицом своего хозяина.

– Ты забыл, – в полной тишине сказал король, – что этот меч деревянный.

В гуще толпы кто-то захлопал в ладоши, вслед за ним зааплодировала вся гвардия. Придворные, выстроившиеся вдоль стен, тоже подхватили радостные крики. Оглохнуть можно, подумал Костис, глядя, как женщины машут шарфиками, как кричат во все горло, разинув рты, и аристократы, и солдаты.

Эвгенидес не отозвался. Хромая, медленно подошел к собственному деревянному мечу и неуклюже наклонился подобрать его. Затем, так же хромая, направился к королеве. Шум во дворе постепенно затих. А он опустился перед ней на колени и протянул ей свой меч.

– Моя королева, – произнес он.

– Мой король, – откликнулась она.

И только те, кто стоял ближе всего, заметили, как горестно он кивнул, признавая, что так оно и есть.

Он нежно провел пальцами по ее щеке. Весь двор слушал затаив дыхание. А король сказал:

– Хочу позавтракать.

Королева поджала губы и покачала головой:

– Ты неисправим.

– Да, – не стал спорить король. – А еще у меня болит голова, и я хочу помыться.

Вперед вышел Телеус:

– Может быть, ваше величество согласится посетить гвардейскую баню. Это недалеко, и мы будем рады приветствовать вас.

Король задумался и наконец сказал:

– Да. Это будет неплохо. А потом позавтракать.

Телеус торжественно протянул руку и помог королю подняться на ноги. Королева улыбнулась обоим. Костис расплылся в довольной улыбке. Огляделся, увидел, что все вокруг тоже улыбаются, и понял почему: потому что Эвгенидес был королем Аттолии.

Глава четырнадцатая

Костис осторожно помылся в тепидарии и похромал в парную. Залез на верхнюю скамью, растянулся, охая и вздыхая, на досках, расслабился. Король еще не пришел, гвардейцы могли свободно говорить все что вздумается. Костис слушал, закрыв глаза. Но, стоило вспомнить ответ короля на приглашение в гвардейскую баню, улыбка поблекла. Король наверняка знал, что такое приглашение было знаком чести, потому что в баню допускались только гвардейцы, однако Костис видел, что он заколебался.