Король Аттолии

– Ну хорошо. – Он вошел в свою комнату и остановился в дверях, преграждая дорогу лакеям. – Постучите через час. А до тех пор не беспокойте меня.

И закрыл дверь у них перед носом.

– Гм, – протянул Седжанус. – Король удалился отпраздновать победу. Сейчас, наверное, даже ты, Костис, ему не нужен. Интересно, почему он не прогоняет тебя, когда хочет забиться в свою нору зализывать раны. Нам не пришлось бы торчать в коридоре.

Костис подумал: должно быть потому, что король не хочет сам двигать свое кресло. А еще, наверное, чтобы слуги не ворвались к нему вопреки приказу оставить его в покое.

Заскрежетал задвигаемый засов. Костис подскочил. Он и не знал, что на этой двери есть засов. Седжанус расхохотался над его удивлением.

– Он так каждую ночь делает, – сообщил лакей. – Думаю, наш милый король нам не доверяет. По утрам нам приходится стучать, как охлосу у дверей храма, и ждать, пока он нам откроет.

* * *

Аттолия вернулась в свои покои и отослала служанок. Села у окна. Тихо щелкнула, закрываясь, дверь, и других звуков не было.

Она задумалась о Релиусе. В первый год своего правления, когда у нее, юной королевы, не было других наставников, кроме собственного разума, а в стране шла гражданская война, гвардейцы обнаружили Релиуса, шпионящего за ней, и вытащили его из-под повозки. «Кто твой хозяин?» – спросили его и получили ответ: «Никто». Просто ему самому хотелось хотя бы мельком увидеть королеву. Релиус предстал перед ней, весь перепачканный в грязи, незаконный сын приказчика в чьем-то поместье, и вызвался служить ей. Рассказал ей все, что она хотела узнать о своих врагах. Познакомил с искусством манипуляции и интриг, научил использовать людей как инструмент и как оружие, выживать в мире, где нет места доверию. Никогда никому не доверяй – таков был его первый и самый важный урок.

– Даже тебе? – рассмеялась она. В те времена она еще иногда смеялась.

– Даже мне, – со всей серьезностью ответил он.

Только через боль можно быть уверенным, что слышишь правду, учил он, и сейчас ей любой ценой была нужна правда. От этого зависела судьба ее страны.

Надо узнать правду.

* * *

Тишина была блаженством, и она находила в ней утешение. В эти краткие мгновения не было нужды двигаться, говорить, отделять правду от лжи в предательстве Релиуса, не надо было обосновывать свои действия или свое бездействие. Но король не находил в тишине такого же утешения. Он предпочитал расхаживать по комнате. Она и раньше часто видела, как он мечется взад и вперед, беззвучно, как кот в клетке. Но мог он и застывать на месте, искусно двигаясь и искусно прекращая движение, неслышный, как солнечный свет на камнях. Он понимал, что эта неподвижность означает для нее покой, хотя бы самый малый, какого она может достичь, и охотно дарил ей его.

Постучала Фрезина, сказала, что пора одеваться к ужину. Королева дождалась, пока щелкнет замок, и лишь тогда велела служанкам войти.

* * *

Когда назначенный час миновал, пришло время одеваться к ужину, и Костиса отпустили. Он зашагал обратно через дворец вместе со взводом гвардейцев, тоже отпущенных с караула. Они вышли из дворца на террасу, направились к лестнице, ведущей к гвардейским казармам, и вдруг встретили барона Сузу.

Костис знал его в лицо, потому что барон владел землями, на которых стояла его семейная ферма. Костис вежливо кивнул барону, а тот внезапно окликнул его по имени. Костис остановился, остальные гвардейцы тоже.

– Может быть, ты отошлешь своих людей? – сказал Суза. – Я хочу всего лишь минутку поболтать со своим земляком.

Костис неохотно велел солдатам возвращаться в казармы.

– Итак, Костис Орментьедес, – начал барон, – ты, кажется, становишься доверенным лицом короля?

Костису очень хотелось позвать солдат обратно. Он был ошеломлен внезапным падением Релиуса, а их появление помогло бы отразить любые выпады Сузы, однако момент был упущен. Суза ждал ответа.

– Нет, господин. Я бы так не сказал, – осторожно произнес Костис. Арис говорил, что не хочет противоречить Седжанусу, и точно так же Костис старался ничем не обидеть Сузу. Семья Костиса владела землей и потому находилась не в таком уязвимом положении, как родные Ариса. Суза не мог поднять налоги, отобрать землю, и любой аттолийский землевладелец, даже самый мелкий, следил за соблюдением законов в своих владениях, однако Суза все же мог сильно попортить жизнь семейству Орментьедесов.

– Как я понимаю, он вызвал тебя для особых услуг? Даже разрешает втайне навещать его?

– Король… – Костис опустил глаза, старательно изображая смущение. – Король оттачивает на мне свою склонность к шуткам, господин.

– Ну? – поторопил Суза.

– С того дня, как я… привлек его внимание, я ничего не делал, кроме как выполнял простейшие упражнения на учебном плацу. – Костис боялся перестараться с напускной застенчивостью, поэтому поднял голову и встал более или менее подтянуто, заодно сумев изобразить еще бо́льшие терзания. – По ночам я регулярно несу караул на стенах, господин, а днем – при дворе. И дополнительные обязанности кажутся мне…

– Самодурством? – спросил Суза.

Лицо Костиса стало жестче.