Король Аттолии

Постепенно за столами снова завязались разговоры. Встревоженные лица успокоились. Непривычный миг миновал. Аттолийцы еще раз убедились, что король не более чем клоун. Орнон глядел в свою тарелку, радуясь, что буря миновала, и одновременно злясь. Жаль, что аттолийцы не понимают, как близко они подошли к катастрофе. Впрочем, это и к лучшему. Он снова посмотрел на щеголя, чей вопрос чуть не привел к урагану. Глядя на побелевшее лицо придворного, подумал: этот парень заглянул Эвгенидесу в глаза и понял, что стоит на краю гибели. Орнон обернулся к королеве и встретил ее взгляд. На ее лице еще сохранялась тень удовлетворенной улыбки. Она доказала свою силу, и Орнон склонил голову в знак уважения.

* * *

После ужина столы убрали, освобождая место для танцев. Под шум сдвигаемых стульев королева сказала:

– Прости.

– За что? – спросил ее муж.

– За того юношу. Я бы охотно отослала его вслед за твоими родичами, но он младший секретарь, отвечающий за снабжение военного флота.

В ответ на извинения он покачал головой и улыбнулся, но улыбка была отрешенной. Она проследила его взгляд – куда-то вдаль, над головами придворных. Она видела своих павших. Он, без сомнения, – своих. Она знала, что он одновременно ненавидел и любил своих родственников, которые теперь находились по другую сторону любви и ненависти.

– Танец, – сказал он. – Вот что поднимет нам всем настроение.

Он встал, предложил ей руку. Заиграла музыка. Они сделали один шаг по ступеням трона и вдруг остановились. К барабану, начавшему в одиночестве отбивать медленный ритм, присоединился резкий звук горной флейты.

Это была традиционная эддисская мелодия. Ее можно было бы счесть данью уважения новому королю, если бы не одна загвоздка: ни один эддисский танец не мог исполняться с одной рукой. Аттолия посмотрела на придворного капельмейстера, дирижировавшего оркестром на невысоком балконе по одну сторону зала. Он, сам того не зная, терзал короля этой веселой мелодией, напоминая ему о том, чего уже никогда не вернуть.

– Я велю его высечь, – сказала она совершенно серьезно.

Хватка Эвгенидеса, державшего ее за руку, чуть-чуть обмякла. Невыносимая боль в его сердце ослабевала. Ее заявление было не таким рассчитанным, как предложение вина, но возымело такой же эффект – помогло ему успокоиться.

– Не надо, – сказал он. – Думаю, эту музыку ему подсунула заботливая рука Седжануса. Это он тут правит балом, а не капельмейстер. Потанцуй со мной.

Эвгенидес внезапно повернулся к ней, кипя энергией и озорством. У нее упало сердце. Его уже один раз вывели из себя, и ей стоило немалых усилий вернуть его в рамки. Но он не пес, чтобы вечно держать его на цепи. Буйный нрав супруга нередко пугал ее.

– Нет, – ответила королева, но он, не обращая внимания на отказ, потянул ее вниз по ступенькам. Не ожидав этого, она пошатнулась и с трудом удержалась на ногах, но он не выпустил ее руку. При виде такого обращения с королевой придворные возмущенно заахали. Эддисца не любили даже те, кто противостоял королеве.

– На нас смотрит весь двор, – напомнила она.

– Кажется, ты просила меня почаще бывать на виду? – поддразнил он.

– Я передумала, – холодно заявила она. – И прошу быть немного осмотрительнее.

Она потянула руку, но он не разжал пальцев. Тогда королева прекратила борьбу – не хотела, чтобы придворные видели, как она вырывается.

– Ты не веришь, что я справлюсь.

Она и впрямь не верила.

– Меня не волнует, что они думают.

В этом она не сомневалась. И потому беспокоилась.

– Нет, – ответила королева, но уже не так уверенно.

Он почувствовал это и улыбнулся.

– Король я или нет? – спросил он тоном, не допускающим возражений.

На это ей возразить было нечего. Она хотела видеть его королем, а он изо всех сил сопротивлялся.

– Конечно, – признала она, но уже разозлилась. Об этом говорил румянец на щеках. Музыка смолкла, весь двор хранил молчание. Никто не мог слышать их тихого разговора, но каждый, кто видел лицо короля, прекрасно понимал и все его слова, и ответы королевы.

Излучая восторг в лица всем, кто его ненавидел, Эвгенидес вывел королеву в середину пустого зала перед музыкантами. Посмотрел на пол, словно тщательно выбирая место, потер башмаком каменную плитку.

– Ты знаешь шаги?

– Конечно, – снова ответила королева, почти не разжимая губ.

– Конечно, – эхом отозвался король. – Твоя роль будет как обычно, только двигайся так, словно ждешь, что я подхвачу тебя правой рукой, а я буду действовать только левой.

– Как просто. – Королева протянула руку.

– Очень. – Король взял ее и встряхнул, снимая напряжение. – Не бойся. Прежде чем выкрасть у тебя из-под носа Дар Гамиатеса, я знал только такие танцы.

– Я и не боюсь, – холодно отозвалась королева.

– Вот и хорошо, – ответил король. – Я тоже.

Он кивнул музыкантам, и опять зазвучали сначала барабаны, потом флейты. Король и королева встали лицом друг к другу и начали танец. Их шаги зеркально повторяли друг друга, левые руки сцепились. Правая рука Аттолии, которой она должна была держать короля за правую руку, висела сбоку.

– Почему ты знал только эти танцы?