Корабль Иштар

Я ошарашенно разглядывал ее, осознавая поистине дьявольскую хитрость тех, кому я попал в лапы. Ясный голос девушки привлек внимание всего вагона. Кукла была ужасающе нелепа. Я заметил, как скептически оглядел меня сквозь очки величественный пожилой джентльмен, как Конзардине перехватил его взгляд и со значением постучал себя костяшками пальцев по лбу, - и каждый, кто его видел, правильно понял этот жест. Гогот негра неожиданно смолк. Старые евреи замерли, вытаращившись на меня; стенографисточка уронила свою сумочку; итальянские детишки зачарованно уставились на куклу; парочка средних лет в замешательстве отвернулась.

Как я оказался на ногах, прижимая к себе куклу, словно боясь, что ее отберут у меня?

- Черт! - выругался я и замахнулся, чтобы швырнуть куклу на пол.

И тут до меня дошло, что сопротивляться дальше бессмысленно.

Они продумали сценарий на всю дорогу в метро. С таким же успехом я мог бы выбросить руку, а не куклу. Я опустил руку с куклой. Как сказал мне Конзардине, я ехал туда, куда хотел «Великий Разум», нравится мне это или нет. И, уж конечно, тогда, когда Он этого хотел. То есть именно сейчас.

Ну что ж, они играли со мной довольно долго. Я сдамся, но напоследок устрою себе небольшое развлечение.

Я плюхнулся на сиденье, засунув куклу в верхний карман куртки, - ее голова торчала оттуда крайне идиотски. Величественный пожилой джентльмен сочувственно квохтал и понимающе кивал головой Конзардине. Юнец с кроличьей мордочкой брякнул:

- Псих!

Девицы нервно захихикали. Негр поспешно встал и пошел в следующий вагон. Итальянский детеныш захныкал, показывая на куклу;

- Дай мне.

Я взял руку девушки в свои.

- Ева, милая, - сказал я так же отчетливо, как говорила она, - ты же знаешь, я убегаю потому, что не переношу Вальтера.

Я обнял ее за талию.

- Вальтер, - я повернулся к нему, прижимая к себе девушку, - ты ведь только что вышел из тюрьмы, сидел Бог знает за что и по справедливому приговору. Ты не достоин моей Евы. И хотя тебе и говорит это сумасшедший, ты знаешь - это правда.

Пожилой джентльмен прекратил свое надоедливое квохтанье и удивленно воззрился на Вальтера. Впрочем, и все остальные переключили на него свое внимание.

Я почувствовал удовлетворение при виде его заливающихся легкой краской щек.

- Доктор Конзардине, - теперь я повернулся к этому негодяю, - вы врач и вы знаете, что такое стигма. Я имею в виду врожденные черты преступника. Посмотрите на Вальтера. Глаза маленькие и близко посаженные, рот жесткий, похотливый, мочки ушей недоразвиты. Если уж я не должен жить на свободе, т® он и подавно!

Все глаза в вагоне были прикованы к нам. То, что я говорил, очень походило на правду. Лицо Вальтера стало красным, как кирпич. Конзардине невозмутимо смотрел на меня.

- Нет, Ева, - продолжал я, - это вовсе не тот человек, который нужен тебе.

Я стиснул девушку в своих объятиях и притянул к себе. Это начинало мне нравиться - девушка была изумительно хороша.

- Ева! - воскликнул я. - Мы так долго не виделись, а ты даже не поцеловала меня.

Я приподнял ее подбородок и поцеловал. Я целовал ее со вкусом, как следует, и уж вовсе не по-братски. Я услышал, как Вальтер тихо выругался. Как это воспринял Конзардине, я не мог сказать. Да это меня и не интересовало - очень уж сладкие губки оказались у Евы.

Я целовал ее еще и еще - под присвистывание юнцов, хихиканье девиц, возмущенные восклицания достойного пожилого джентльмена.

Порозовевшее сначала лицо девушки побледнело. Она не сопротивлялась, но между поцелуями шептала:

- Ты еще заплатишь за это! О, ты еще заплатишь за все это.

Я рассмеялся и отпустил ее. Мне все стало нипочем. Пока со мной эта девушка, я пойду с Конзардине, куда он только пожелает.

- Гарри, - голос Конзардине прервал мои мысли. - Пойдем. Наша станция.

Поезд подходил к станции «Четырнадцатая стрит». Конзардине поднялся, взглядом позвал девушку. Опустив глаза, она взяла меня за руку. Рука была холодна как лед. Я встал, все еще продолжая смеяться. Я вышел на платформу и поднялся по каменным ступеням на улицу, Конзардине - рядом со мной, Вальтер - сзади. Один раз я оглянулся на Вальтера, у него было такое убитое лицо, что на сердце у меня потеплело. Я был удовлетворен, что хотя бы в некоторой степени рассчитался с двумя из них и в их же манере.

Наверху нас встречал шофер в ливрее. Он как-то странно взглянул на меня и поклонился Конзардине.

- Сюда, Киркхем! - повелительно окликнул меня мнимый доктор.

А! Я опять Киркхем! Что бы все это значило?

Возле тротуара стояла машина, на которую кивнул Конзардине.

Крепко сжав руку Евы, я втащил девушку за собой в машину. Вальтер сел впереди, Конзардине рядом со мною. За рулем сидел другой тип в ливрее. Машина тронулась.

Конзардине повернул рычажок - опустились шторы, погрузившие салон в полумрак.

Ева тут же выдернула свою руку из моей, больно хлестнула меня по губам и, забившись в угол, тихо разрыдалась.

ГЛАВА 4