Коптский крест

— Давайте обойдемся без излишних и неприятных нам обоим подробностей, дорогой Олег Иванович, — досадливо поморщился моряк, — тем более, вы отлично знаете, что я кругом прав. Никакого нового маяка в Бендер Аббасе в помине нет, и это известно всякому, кто хоть раз бывал в тамошнем порту — пусть и пассажиром. Поскольку старую Маячную башню, еще португальской постройки, показывают любому приезжему, как местную достопримечательность. И не вынуждайте меня повторять вещи, очевидные нам обоим — ни в каком Баку вы не были и, следовательно, не через какую Персию не проезжали. Так что — извольте уж объясниться, душа моя… Понимаю, в клубе у Корфа вам это было несколько… не с руки. Что ж — как вы и настаивали, мы приехали сюда — но не хотите же вы продолжать разговор во дворе? — и моряк выразительно глянул на замершего Яшу и нерешительно топчущегося у него за спиной Фомича.

Олег Иванович с досадой пожал плечами:

— Ну что ж, если вы так настаиваете — прошу! — и указал на подъезд. Лейтенант, кивнув, направился к двери, но Олег Иванович неожиданно придержал гостя:

— Впрочем, постойте. Давайте-ка, я сначала кое-что вам покажу, так вам будет проще понять мои объяснения…

Яша на миг только обернулся, чтобы взглянуть, нет ли во дворе еще кого — а когда повернулся, обоих господ уже не было. Совсем — будто корова языком слизала! А между тем — деться им было решительно некуда — до лестницы, ведущей в квартиру Семеновых было еще шагов десять, а возле подворотни ошивался Фомич — и гостям никак бы не удалось миновать его, вздумай они незаметно покинуть двор.

— Куда ж они делись, а, барин? — Фомич озадаченно глядел на своего собеседника. — Только вот были — и нате вам, нету!

— Да никуда! В квартиру зашли, а вы бы, Евсей Фомич, глаза протерли, пылью, небось, запорошило — нашелся Яков. Ну я пойду, господину Семенову, наверное, не до меня теперь, гости у них… — и с этими словами Яша выскочил на улицу.

Глава сорок вторая

Олег Иванович не знал что делать. Объяснение с Никоновым закончилось катастрофой. Нет — КАТАСТРОФОЙ. Мужчина проклинал себя за то, что поддался внезапной мысли — увести настырного лейтенанта на ту сторону, в 21-й век и уже там, пользуясь растерянностью оппонента, ставить свои условия. И, ладно бы, имелся в этом какой-то смысл — так нет! Ничего — только попытка вывести моряка из равновесия и надавить на него, пока он чувствует себя не в своей тарелке. А что из этого вышло…

Олег Иванович со стыдом признавал — он просто недооценил тот стальной стержень, что скрывался в характере ироничного, такого мягкого с виду лейтенанта. Наверное, подвело сходство с бугаковскими героями «Дней Турбиных», которых, несмотря на форму и маузеры, он привык все же воспринимать как обычных русских интеллигентов. Нет, чтобы вспомнить, как эти лощеные офицеры в голой степи, в лютый мороз, одними штыками разгоняли красные отряды, впятеро их превосходящие и при артиллерии… да и этот вот моряк — хоть и похож на питерского студента-философа, а успел уже дважды обежать вокруг шарика на корабле, лишь условно именуемом паровым…

В общем — по себе судил, чего уж там. Уверовал, что оказавшись в чужом времни, в немыслимой обстановке, контрагент перепугается настолько, что сразу — «лапки вверх» и «чего изволите». Нет, господа хорошие, как бы не так!

Не то, чтобы Никонов, оказавшись на той стороне портала, остался невозмутимым и спокойным. Но — ничего, напоминающего панику не случилось. А ведь он, как и Николка во время первого своего визита в будущее, оказался на тротуаре улицы Казакова в самый разгар дня — так что паниковать было с чего. И, тем не менее, Никонов сразу же взял себя в руки. Оглядевшись по сторонам и невольно попятившись от рявкнувшего гудком мусоровоза, лейтенант повернулся к Олегу Ивановичу и, заложив за спину руки в ослепительно-белых перчатках, холодно поинтересовался: «Ну, и что все это значит, милостивый государь»?

Куда делась давешняя доброжелательность и мягкая ирония! Перед Семеновым стоял один из тех, кто до последнего стрелял из пушек с уходящего в пучину броненосца, или поднимал матросов в штыковые при Ляояне и Порт-Артуре. И Олег Иванович растерялся — и настолько, что выбрал, наверное, самую неудачную из всех возможных линий поведения.

Лейтенанту хватило одной только фразы: «А то и значит, господин Никонов, что теперь мы с вами поговорим совсем по другому». Усмехнувшись, он ответил «Спасибо, сударь, я обдумаю ваше предложение», повернулся на каблуках — и, прежде чем Олег Иванович успел понять, что происходит, скрылся в подворотне. И тут отец Ваня сделал вторую ошибку — остался ждать лейтенанта на улице, полагая, что вот, пройдет пять, самое большее, десять минут — и тот сам явится с поджатым хвостом. Ну, право же — куда ему деться из замкнутого, как колодец, двора? Посмотрит на загромоздившие двор машины, полюбуется на крылечки офисов турфирм и бюро переводов — и придет назад, договариваться.

Может, так оно и случилось бы. Но…