Контрреволюция

Деятельность свою в Думе Гучков сосредоточил на военных вопросах и вскоре довольно искусно сумел создать себе репутацию «спеца» по военным делам. Посвящая свою деятельность главным образом военным делам, Гучков получал возможность обходить вопросы внутренней политики, разрешение которых неминуемо влекло за собой горячие нападки справа и слева и подчас неожиданные последствия. В то же время он мог сохранять позицию патриотически настроенного государственного деятеля, занятого вопросами первостепенной важности.

Создав себе репутацию военного специалиста, Гучков поддерживал ее довольно искусно. Он пользовался популярностью в некоторых кружках военной молодежи, склонной к критике существующих порядков, и от них получал подчас интересные сведения, в которых черпал материалы для своих выступлений в Государственной думе.

В этих выступлениях он нередко очень обстоятельно и толково подвергал критике деятельность Военного министерства. Большой успех имела его речь о безответственности великих князей, занимающих ответственные посты в различных управлениях Военного министерства. Однако дальше критики он не шел, и влияние его в конструктивной работе военного ведомства не сказалось.

Характерным примером в этом отношении является рассмотрение в Государственной думе III созыва законопроекта о видоизменениях Устава о воинской повинности, т. е. закона, имевшего исключительно важное значение для развития мощи вооруженных сил страны. При рассмотрении этого законопроекта в Государственной думе Гучков состоял председателем Военной комиссии, докладчиком был А. Д. Протопопов[58], последний министр внутренних дел царского правительства. Ни тот, ни другой не сумели разобраться в том, что представленный военным министром Сухомлиновым[59] законопроект нимало не обеспечивает превращение армии мирного времени с объявлением мобилизации в «Вооруженный народ», а лишь в известной степени облегчает комплектование постоянной армии и главным образом устанавливает некоторые привилегии для лиц, окончивших среднее образование, т. е. почти исключительно для буржуазии. С другой стороны, обеспечение отечественной промышленности квалифицированными рабочими в военное время законопроект не предусматривал.

Устав о воинской повинности, разработанный в семидесятых годах прошлого века военным министром Милютиным, являлся крупным шагом вперед в деле развития русских вооруженных сил и в те времена вполне отвечал потребностям армии. В период, предшествовавший мировой войне, выяснилось, что потребности армии увеличились в такой мере, что Устав требует дополнений и даже переработки, однако видоизменения, одобренные Военной комиссией, а затем Государственной думой, оказались настолько недостаточными, что через три года, во время Первой мировой войны, Устав пришлось перерабатывать вновь. Мне пришлось быть докладчиком новой переработки Устава, и я довольно основательно ознакомился как с Уставом в целом, так и с изменениями 1912 года.

Гучков был одно время председателем партии октябристов. Мне казалось, что органической связи с этой партией помещиков, земцев у него не было. Как представитель городской интеллигенции, представитель торгово-промышленного класса он ближе подходил к Конституционно-демократической партии.

В Государственную думу IV созыва он избран не был, но вскоре был выдвинут торгово-промышленными кругами г. Москвы в члены Государственного совета по выборам.

В Государственном совете Гучков по военным вопросам выступать воздерживался. В этом учреждении, как мне сказал как-то раз Поливанов, разбирать военные вопросы «по существу» было «не принято». Пространные рассуждения Гучкова на эту тему, вероятно, не были бы допущены строгим блюстителем традиций Государственного совета, его председателем Акимовым. К тому же, не в пример Государственной думе, в Совете было много действительных специалистов, генералов с большим образовательным и служебным стажем, и играть там роль «спеца» Гучкову не приходилось.

Когда началась Первая мировая война, Гучков возглавил Военно-промышленный комитет. Здесь он сделал попытку сблизиться с рабочими на больших фабриках и заводах, обслуживающих оборону страны. Он предложил ввести представителей от рабочих в состав комитета, но рабочие не пошли ни на какую сделку с капиталистами.

Когда были созданы Особые совещания, Гучков вошел в состав главнейшего из них – Особого совещания по обороне, в котором играл видную роль.

В результате Гучков приобрел в кругах Государственного совета и Думы авторитет в военных вопросах, равного которому ни у кого не было, и когда обстоятельства потребовали создания кабинета из общественных деятелей, то портфель военного министра был предоставлен ему без всяких колебаний.

Об отказах Милюкова и Гучкова я узнал от А. И. Шингарева[60], который также должен был войти в кабинет Временного правительства в качестве министра земледелия.

С Шингаревым мы были в дружеских отношениях. Мы сошлись с ним во время нашей совместной поездки за границу в составе парламентской делегации.