Контрольный выстрел

— Но этот твой двойник говорил, что уже встречался с файверами,— заметил Диего.— Кого он имел в виду?

— Меня.

Ставр ожидал именно такого ответа, и все же ему стало не по себе. С другой стороны, он прекрасно понимал, что ему дается единственный реальный шанс стать файвером и пригласил его Грехов в команду, возможно, с этим рас­четом. Готов ли он пойти так далеко? Ставр подумал и признался в душе самому себе: нет, не готов. На Земле его ждала Видана... и родители. И друзья... и множество неотложных дел. Может быть, потом, когда закончится эта странная Война-Игра и все определится?

— Все определится раньше,— сказал Грехов с иронич­но-грустной улыбкой, свободно прочитав мысль Панкрато­ва.— файвер — это не профессия, а состояние, определен­ное координатами твоей судьбы на линии Преджизнь — Жизнь — Наджизнь — Сверхжизнь. Наши координаты по­ка полны неопределенности Жизни. Кстати, состояние файвера вовсе не означает, что ты отринешь все челове­ческое и, как ангел, воспаришь в горние выси. Ян Тот, например, родился файвером, но он человек со всеми вы­текающими отсюда последствиями. И эмоциями. И тоже может любить и ненавидеть.

— Что-то в этом я сомневаюсь,— проворчал Диего, склонный к прямоте.— А ты? — обратился он вдруг к чу­жанину.

— Мы понимать люди редкость,— ответил еще более прямо застигнутый врасплох Морион.

Габриэль засмеялся и отошел к беседующей паре. Инк «стабилизатора» и Тот Мудрый закончили разго­вор и рассталась, довольные друг другом.

— Я к вашим услугам,— сказал двойник Грехова, уже перенявший часть личных черт Яна.— Что вам будет угодно?

— Встретиться с Сеятелями нам угодно,— ответил Гре­хов.— И мы их найдем.

— Я доставлю вас до следующего перегиба у границ домена, дальше спросите дорогу у других. Прощайте.

Инк исчез, а вместе с ним исчезла и обстановка «спей­серного» зала. Команда землян и чужанин повисли в жем­чужном тумане, в невесомости. Затем словно птица мах­нула над ними гигантским крылом, туман расползся в сто­роны, открывая бездну под ногами, и Дно Мира ринулось навстречу сквозь эту бездну...

Глава третья НА ЗЕМЛЕ

С трудом переставляя ноги, Видана пробиралась по уз­кому каменному ущелью, стены которого, то пышущие жаром, то леденящие, испускающие волны жуткого холо­да, норовили зажать девушку, расплавить, заморозить или просто раздавить. Но она, упорно раздвигая эти стены руками и телом, шла вперед, превозмогая слабость и боль, останавливаясь только тогда, когда кожа начинала зудеть и чесаться, отваливаться кусками, обнажая твердый, в зе­леных пятнистых разводах, хитиновый панцирь...

Видана резко села на кровати и замерла, глядя куда-то далеко, сквозь стены, не узнавая обстановки. Потом, под­держиваемая заботливой рукой бабки, легла, расслабилась, виновато улыбнулась.

— Сон плохой пригрезился? — проговорила Забава Бо­янова.— Что-нибудь со Ставром случилось?

— Нет, я к нему шла... он далеко, я это чувствую... и очень чешется кожа!

— Как же ей не чесаться, коли ты сделала себе Д-прививку. Терпи теперь. Надо же, что мужики с нами делают! И ведь каждый раз мы все равно покоряемся им. Нет, плохо природа устроена, менять законы надо.

Видана закрыла глаза. Вновь вернулась головная боль, не уничтожаемая волевым усилием, а кожа на теле зудела так, что хотелось царапать ее, рвать ногтями, снять с себя чехлом, и пусть уж действительно будет вместо нее хитиновый панцирь, лишь бы она не раздражала, не че­салась.

Забава вздохнула, подошла ближе и замерла, опустив на голову и грудь внучки ладони. Через минуту Видана почувствовала облегчение, благодарно сжала руку Бояно­вой, но биоперенос действовал недолго, с час, потом пе­рестраивающийся организм девушки вновь напомнил о се­бе, и ничего поделать с этим было нельзя, пока не за­кончится процесс.

По щеке Виданы поползла слеза. Забава хотела пожу­рить ее, напомнить, ради чего она пошла на рискованную операцию с Д-прививкой, но вдруг повяла, что девушка плачет не от физической боли, а оттого, что вспомнила отца. У Бояновой тоже подступил комок к горлу...

В комнату заглянул только что вернувшийся Железов­ский, сразу наполнив собой весь дом, и обе женщины почувствовали его молчаливую любовь и нежность, никог­да не выражавшиеся в словах, но излучаемые и ощуща­емые даже на расстоянии.

— Как дела, дед? — попыталась улыбнуться Видана.

— Как сажа бела,— ответил Аристарх, подсаживаясь к кровати внучки.— А ты неплохо выглядишь, я ожидал увидеть мумию.

— Типун тебе на язык! — проворчала Забава, чмокну­ла мужа в щеку.— Вы тут поговорите, а я пока приго­товлю завтрак.

— Что бы я без тебя делала! — сказала с улыбкой Ви­дана, сжимая обеими руками громадную длань деда.— Рас­сказывай. Есть новости?

Аристарх понял, что она имела в виду Ставра, но сде­лал вид, будто речь идет о другом. У Виданы странным образом светились глаза и губы, и сердце деда сжалось от предчувствия: Д-прививка меняла не только плотность тканей, но и всю энергетику человека, а имелись подо­зрения, что и психику, и не было уверенности, что де­вушка выдержит перестройку.