Контракт

– О, нет, вы задержитесь еще на час. – Дженна покачала головой. – Еще и девяти нет. Мама и я не закончили разговор с Кэти о свадьбе. Она ни на что не соглашается! Держу пари, она что-то скрывает!

– Хорошо, – сдался я. – У вас есть час, а потом она вся моя. Понятно?

Она пробормотала что-то про эгоистичных, нетерпеливых уродов и утащила Кэтрин прочь. Я смотрел, как они уходят, и чувствовал себя слегка не в своей тарелке.

Адриан поймал мой взгляд и подмигнул. Я тоже подмигнул и вернулся в бар.

* * *

Сесть за руль я не мог. Кэтрин вызвала такси, а Грэм настоял на том, чтобы отправить нас домой в своей машине, и я не стал возражать. Я напился не сильно, но и до трезвости мне было далеко.

Виски помог унять зуд, который я ощущал каждый раз, когда слышал смех Кэтрин. Видел, как она улыбается. Наблюдал за тем, как она легко с кем-то знакомится – в очередной раз.

Я не понимал, почему меня это волновало или беспокоило. Она очаровывала людей. А поскольку она им нравилась, они были готовы дать мне шанс, ведь никто бы не поверил, что такая хорошая и добрая девушка может быть влюблена в мужчину с репутацией ублюдка.

Но именно так оно и было.

Всю дорогу домой она вела себя тихо, но настороженно. Она помогла мне выползти из машины и обняла меня за талию. Когда мы вошли в дом, она помогла мне снять плащ.

– На вечеринке ты почти ни к чему не притронулся, Ричард, – обеспокоенно произнесла она. – Позволь мне приготовить для тебя что-нибудь вкусненькое.

– Нет, со мной все в порядке. Я съел пару твоих печенек.

– Это не еда и даже не перекус. Я приготовлю бутерброд и кофе. Тебе полегчает.

Я махнул рукой.

– Перестань вести себя так, словно тебе небезразлично, как я себя чувствую или что мне нужно. – Я подошел к бару и взял бутылку виски. – Я сказал, что со мной все в порядке. Я выпью еще.

– Не очень хорошая идея.

– Почему?

– Потому что тебе хватит. Лучше что-нибудь съешь. – Она взяла из моих рук бутылку и направилась на кухню.

Недолго думая, я схватил ее за руку и крутанул к себе.

– Ты не станешь принимать за меня решения. Если мне хочется выпить, я выпью.

Она ахнула и, качая головой, выпустила бутылку.

– Почему ты так много пьешь, Ричард? Ты должен быть счастлив! Ты обвел Гэвинов вокруг пальца, заполучил работу, кинул Дэвида! Почему ты ведешь себя так, словно кто-то помочился в твою миску с кукурузными хлопьями?

Я взорвался. Сколько всего я успел перечувствовать за этот вечер! Раздражение от того, с какой легкостью они приняли ее в свою семью. Разочарование от того, что я единственный, кто оказался сторонним наблюдателем. Как странно я реагировал, когда она была рядом, как будто мне нравилась ее близость.

Это не должно было мне нравиться. Мне это не нравилось. Она мне не нравилась.

– Признайся, Кэтрин, что ты с этого имеешь? Тебе присуще какое-то извращенное чувство мазохизма?

Она смотрела на меня, широко раскрыв глаза.

– Тебе присуще какое-то извращенное чувство, что ты лучше меня? Ты целый год терпела дерьмо, которое я на тебя изливал, а теперь, и глазом не моргнув, согласилась на этот маскарад. – Я подошел ближе, и ярость выплеснулась наружу. – Думаешь, твоя жертва сделает меня лучше?! – Я плюнул. – Думаешь, я каким-то волшебным образом в тебя влюблюсь, и твоя жизнь превратится в ложе из гребаных роз? – Я схватил ее за руку и встряхнул сильнее, чем следовало. – Так ты думаешь?

Она яростно покачала головой.

– Тогда почему ты согласилась? Зачем ты делаешь это для меня?

Она молчала и с таким остервенением прикусила щеку, что я испугался, как бы у нее не пошла кровь. Я выругался и оттолкнул ее.

– Убирайся с глаз моих.

Я вслепую схватил бутылку виски и щедро плесканул в стакан. Залпом осушил его, и жжение спиртного согрело горло и грудь. Заново наполнил стакан, подошел к окну и уставился во мрак Виктории, где в чернильной черноте ярко сияли огни города.

Кэтрин стояла за моей спиной и не шевелилась. Я собирался вновь повторить, чтобы она ушла, когда она заговорила.

– Пенни Джонсон – не родная моя тетя. Я называю ее тетей, чтобы каждый раз не объяснять наши отношения. Когда мне было двенадцать, родители погибли в автокатастрофе. Родственников у меня не было, и меня отдали в приемную семью.

Эта новость меня удивила, но я промолчал. Я знал, что ее родители умерли, однако о приемной семье она никогда не упоминала.

– Двенадцатилетние девочки не возглавляют список детей для удочерения или даже для опеки, так что мне пришлось пожить в нескольких местах. Последнее оказалось не очень приятным.

Что-то в ее голосе заставило меня обернуться. Она стояла все там же, опустив голову. Волосы скрывали лицо, и я не видел его выражения.