Константа

Сеньорита Томато, производное от сеньор Помидор. И лишнее подтверждение тому, почему я не люблю всякие психологические тесты. У меня вечно получается полный, не расшифровываемый бред… пролистала патогенез заболевания в телефоне Артура, перейдя к клиническим симптомам и вспоминая, как несколько лет назад, в этом же отделении я заполучила погоняло от Артура, которое меня бесило и являлось частым предметом ссор. В тот день меня отдали на тестирование молодому ординатору-психотерапевту и я, умоляюще глядя на него и пытаясь спасти этого человека от психологической травмы на заре его карьеры, спросила:

— Может, не надо?

Он возразил. Посчитав, что я сделала все что могла для его спасения, приступила к тесту. Следуя его инструкциям начертила в столбик шестнадцать точек, потом напротив каждой написала первое слово, что приходило в голову. Потом каждые два слова послушно объединяла первой ассоциацией, чтобы в новом соседнем столбике получилось восемь слов. Та же процедура с этими восьмью чтобы в третьем столбике получилось четыре. Снова тот же алгоритм и осталось два. Еще раз и осталось одно слово и юный психотерапевт, глядя на него, подвис.

— А что это за тест? — спросила я тогда, с грустью оглядывая слова «красный» и «овощ», родившие в конечном итоге помидор.

— Это выявление того, что беспокоит на подсознательном уровне. — Произнес ординатор, неуверенно глядя на мой помидор,

А я предупреждала…

— А что до меня у остальных было?

— Люди, больница, смерть, сны, здоровье…

А у меня помидор. Сеньор Помидор Артур переиначил в сеньориту Томато, чем потом длительно троллил меня, пока я не стала называть его Арчебальдом, тезка которого жил этажом ниже под нами и представлял собой взвизгливую и довольно истеричную собаку породы чихуа хуа, но с очень гордым именем.

Хорошие были времена… Подняла взгляд на бывшего, что-то снова быстро пишущего на листочке, чтобы, закончив, сунуть его в мою историю болезни лежащую на столе, который мы пару раз оприходовали в период моего тут нахождения в прошлый раз. А на его пальце сейчас кольцо… Уже. И другое. Не из тех, которые мы с ними выбирали. Быстро Эмма сориентировалась, ну, еще бы, столько лет ждала. Артур поднял на меня взгляд, глаза в глаза и чувство внутри непонятное…

— Артур, спасибо, — искренне и немного рассеянно произнесла я, протягивая ему телефон. Зазвонивший. Посмотрела на экран, — о, Эмма звонит.

Он отвел взгляд чуть раньше меня.

— Я перед тобой виноват все же… наркоз, блять, для совести… — пробормотал он, невесело усмехнувшись, забирая мобильный и отклоняя вызов Эммы.

Первым вышел из кабинета и направился к двери, ведущей в отделение, вынимая из кармана халата вездеход.

— Мне позвонить надо… — успела шепнуть я, прежде чем ключ провернул замок.

Артур кивнул и велел Зинаиде Петровне, сидящей на посту у двери, предоставить мне телефон.

Вдох, шаг в отделение, вслед за Зинаидой Петровной, оправившей халат и направляющейся к сестринскому посту. Краткое усилие на игнорирование того, как препараты борются в теле, сосредоточенностью удерживая ход мыслей, без контроля начинающих спотыкаться. Вообще, сбежать в психушку это очень верное решение. Закрытые отделения, куда может проходить только медперсонал со спецключами. Все действия с пациентом только по согласованию с лечащим врачом и только в строго определенные часы. Это режимное лечебное учреждение, тут строгий порядок. Можно сказать гениальное решение. Потому что в прошлый раз даже бравым полицейским рыцарям не всегда удавалось пробиться к полоумной принцессе через охраняющего психиатрического дракона. Дракон безупречно сторожил полоумную принцессу и когда к ней приходили бравые молодцы со страстными допросами, то делал заключение, что у принцессы сейчас ухудшение состояния, а значит ее ответы едва ли будут близки к истине. Либо на препаратах она, либо на обследованиях и психологических группах. Я, разумеется, не питаю надежд, что в этот раз психиатрический дракон сможет сдержать натиск от захватчиков, но время… главное — время. В общем, в психушках есть своя особая прелесть.

Когда санитарка сообщила постовой медсестре, что врач разрешил мне сделать звонок и та, кивнув в сторону диванчика недалеко от поста, предоставила телефон, я раза с шестого вспомнив новый номер Данки, понизив голос, следя за тем, чтобы медперсонал не особо слышал, что я там говорю, докладывала охуевшей чокнутой нерадостное положение дел.

— Жень, ты уверена с Денисом?.. — напряженно начала она.

— Он знает, по каким алгоритмам я писала, Дан. Это технически очень сложно объяснить. Такое возможно, когда знаешь… это реально долго объяснять, просто поверь мне на слово… да и до этого кое-что было, что точно говорит о том, что… блять, в общем, это он и сто процентов Денис не в курсе всего этого дерьма и мне нужно его найти.

— Жень, Анохин не поверит в диагноз, тем более все так сложилось… бля-я-ять, — судорожно проговорила она. — Надо по съебам срочно давать, у тебя есть возможность выйти? Я тебя сейчас как-нибудь вытащу, я сейчас придумаю…