Конопляный рай

Я впервые за долгий путь остался наедине с собой. За спиной была тысяча километров. Мысли мои путались, и я стал думать о том, чем займусь, когда приеду на новое место. Меня ожидал полуразвалившийся дом у самого леса, с заросшим огородом и заброшенным садом. Посреди сада высокая, обглоданная коровой ива, и голая, как бетонный телеграфный столб: «Придется все начинать сначала». Возня ожидала капитальная. Неприятный разговор с родней, долгие объяснения с женой – все это еще предстояло. «Да ну их всех. Куда хочу, туда и еду».

Машина медленно остывала. В двигателе, как в человеческом желудке, что-то бурлило, стукало и брякало. Я выключил в салоне свет: Володька не отреагировал. Аварийка монотонно моргала красным светом, отпугивая проносившиеся машины. Я вспомнил, что раньше частенько встречал на обочинах моргающие машины и совсем не вдавался в размышления, зачем они моргают. Неожиданно Вовка поднял голову и протер глаза:

– У нас еще остался чай? Хорошо бы крепенького, погорячее.

Я налил полкружки. Чай уже не был горячим, и Вовка с наслаждением втянул целебный эликсир:

– Ну вот! Теперь можно ехать дальше.

Было не так уж поздно, часа три ночи, но если учесть, что Володька не спал нормально вторые сутки, то держался он молодцом.

– До города ерунда осталась, – он завел дизель и ударил по коробке. – Давай, малыш, я домой хочу. Ну же, крокодил! Тебе бы только соляру жрать! Пошёл, пошёл, – медленно наседал он на машину, как на живое существо. КамАЗ выкатился на середину темной дороги и, набирая обороты, устремился к мерцающему зареву тысячи огней на горизонте.

– Обычно по двое гоняем, но иногда и одному приходится в рейс идти, – зевая говорит Володька. – Бывает сутки ни в одном глазу. Разваливаешься на ходу, так, бывает, спать хочется. А домой приедешь, упадешь на диван – хрен. Проворочаешься полночи, и хоть бы что. Мотор стучит, только самогоном и спасаешься, пока не кончится. Самогон, я имею в виду. По молодости такого не было. Ночь полночь, едешь, и всё в радость. Вот последние лет пять началось. Стареем… – Володька немного помолчал, ухмыляясь чему-то своему.

… – А твоего дружка Михой же зовут. Был я у него на пасеке как-то. – Володька рассмеялся, явно припоминая что-то особенное. – Вот у кого самогонка убойная, трутнёвка. Пьётся как вода. Сколь не пробовал такую сделать, не выходит. Хороший мужик, не жадный. Спать, правда, любитель, но на пасеке все поспать любят, особенно с перепоя. Ты за ним поглядывай, а то спиться-то недолго, от сладкой жизни. Медок он такой. У меня дружок в Столбовом, Пазяня. Пазниковы, слыхал фамилию? Ну, ничего, ещё узнаешь. Мы с ним Михе улики помогали составлять в омшаник прошлой осенью. Загрузили, ну и за стол. Ну и как полагается, налить надо. И чё получилось… Бутылку в омшанике забыли. А в нём пчёлы уже составлены. Пазяня говорит – давай, вытаскивай нахрен, чё мы сухие поедем. Посмеялись. Так поужинали, на сухую, и домой. Мёда, правда, дал, Мишка не жадный мужик. Но мы его предупредили, чтоб без нас весной не вынимал улья. Кто его знает, может, там и не было ничего. Не соврал. По весне когда вынесли на точёк пчёл… Стоит родимая, грушёвочка у стеночки. Ноль седьмая. Думали сперва, что на троих мало будет. У меня в кабине был курочек, но не пригодился. С одной так укатались, не поверишь… С ног падали, а весело. Полный таз хайрюзов жаренных смолотили, борща кастрюлю… Там ещё зелени было, черемша, лука… Короче, было чем закусить. Но самогонка… И запах от неё… Так женские духи не пахнут, как эта грушёвка. Я больше такой ни у кого не пил. Главное, когда вытащили на свет, осадок на дне, белый белый. Аккуратно слили, на троих в аккурат пол литра получилось, с небольшим. Но знатная была, знатная. Так что весело будет, не соскучишься. В лесу хорошо.

Некоторое время Володька молчал, потом включил транзистор, пытаясь отыскать хорошую волну. Попадались в основном «японцы» или «китайцы». – Не радио, а чёрти что, – ругнулся Володька. – А у тебя же соседом будет братуха мой двоюродный, или троюродный. Серёга Сухорев. Не слышал? Хороший мужик, лесником работает. Брат его пожарник, лес тушит, самогонкой в основном.

Мы дружно рассмеялись над правдой жизни, потом я вспомнил прошлогодний отпуск, и встречу с Сухорятами. Вовка и Сергей, два брата, приехали на мотоцикле, с ружьями и сворой собак, но охота их не интересовала, конечно. Им хотелось общаться, и поэтому остальные два дня прошли для меня как в бреду. От выпитой самогонки, которую они привезли с собой, я всю ночь блевал, дав себе клятву, что больше никогда… Но на следующий день всё повторилось снова, правда пили уже другую самогонку, нашу, и слава богу, всё обошлось. Но клятву я не забыл. Пока я перебирал в памяти детали моего самогонного грехопадения, мой попутчик продолжал рассказывать.