Конопляный рай

Брат бежал, высоко задирая колени, словно скаковая лошадь, держа горбушу на вытянутых руках. Его громкая ругань сбила серьёзный настрой. В прозрачной быстрине Димка высматривал самцов, а это было не так просто. Иногда по течению брюхами к верху, проплывали полуживые рыбы. Это были уже отнерестившиеся горбуши, покрытые красными пятнами по всему телу. Кое-где по берегу они лежали облепленные мухами и вызывали неприятное чувство. Глядя на такую картину, совсем не хотелось ловить горбуш. В воде были видны их темные горбатые спины: рыба двигалась почти у самого дна, против течения. Икрометы были где-то выше. По плавным движениям было понятно, что сила рыбы на исходе. Некоторые подолгу останавливались, и тогда течение относило их снова вниз. Рыба с трудом удерживалась на одном месте, барахтаясь, потом снова возобновляла свой путь. Всё это было удивительно: преодолеть несколько тысяч километров, чтобы потом мёртвой скатиться по течению или попасть на обед медведю. Один бывалый браконьер рассказывал Димке, как одна рыба разрывала чужие икрометы и там откладывала свою икру. Разрушенная икра становилась кормом для других рыб. Все только и делали, что ели друг друга. Рыбу поедали медведи, лисы, птицы, даже мыши.

При мысли о косолапом Димку слегка передернуло. Место было дикое, и медведь мог появиться в любой момент. Брат убежал, и одному на берегу стало немного боязно. До этого, пока он был в процессе ловли, такой мысли почему-то не возникало. Река как будто притихла, лес на той стороне тоже замолчал, словно пугая своей непроглядной глубиной. Дима стал оглядываться, осознавая, что кроме него здесь никого нет. В это время за спиной что-то словно взорвалось. Удар о воду был таким сильным и неожиданным, что он даже не успел вздрогнуть. Сразу возникли мысли – что могло так ударить? Но на ум ничего не приходило, и от этого стало ещё страшнее. Одно было ясно, упало что-то сверху, и с большой скоростью. Вдруг, боковым зрением, ещё не успев повернуться, он увидел что-то необычное: из воды появился непонятный предмет, похожий на небольшую корягу. Самое необычное было то, что у этой коряжины имелись глаза, вернее один, который смотрел на него. Димка ещё не разобрал, что это могло быть, и только повернул голову, как из-под толщи воды вырвался сноп белых брызг и огромные крылья. Всё это происходило так медленно, что он успел разглядеть изгибающиеся от тяжести воды перья крыльев птицы. Это был большой орёл. Вырвавшись из плена воды, и несколько раз плавно взмахнув крыльями, орёл как бы застыл на одном месте, неотрывно смотрел одним своим глазом на него, и всё это сопровождалось гробовой тишиной и шумом воздуха из-под крыльев птицы. Это было так близко, что вода с крыльев попала на ноги. Если бы не эти холоднее брызги, то всё происходящее можно было принять за сон, насколько всё было необычным и неожиданным. Птица вышла из воды и подняла в воздух большую рыбину, немного постояла на месте, словно набирая мощи, а быть может, преодолевая нагрузку, и медленно поплыла над водой вверх по течению, забирая в прогал леса; как видно, сразу подняться над деревьями она не могла из-за большого веса добычи.

Вот это настоящая охота, – подумал Димка, сжимая от напряжения пальцы рук. Картина встревожила его до крайности, но вместе с тем он ощутил прилив небывалой силы и восторг. Теперь он точно знал, что ради этого зрелища стоило идти неизвестно куда и терпеть, пусть комаров или ещё чего. Он, конечно, пожалел, что в этот момент под рукой не оказалось фотоаппарата, но главное оставалось в его памяти: он увидел жизнь такой, какой она была на самом деле. Потом он заметил в воде большую темную спину. Рыба двигалась быстро и уверенно, как торпеда. Перекат она перескочила в одно мгновенье.

« Вот она. Добыча!»

В одну секунду в груди всё заклокотало от азарта. Раскрутив кошку, и рассчитав момент, Димка закинул крючок и резко подсек. Но «кошка» немного не долетела до рыбы. От досады он даже вскрикнул. Резко выбрав тройник, чтобы не цапануть каменистое дно, он побежал выше по течению. Не обращая внимания на густую траву вдоль берега, он бежал вслед за рыбой, ему надо было опередить её до следующего переката. В глубокой воде ее уже было бы не заметить, а кидать на авось – только крючок тупить или вовсе поймать корягу. Слишком много труда было вложено в это изобретение, успевшее доказать своё преимущество перед фабричными якорьками.