Конопляный рай

– Ну, ладно, чуваки, не кашляйте. – Встрял в перепалку Колёк, уводя за рукав Фасоля. – Привет маме с папой.

Как только гости скрылись, Пашка вогнал топор в гнилушку, и грязно выругался:

– Кася… Ну, ты же проспорил. Ну чё, не так что ли? Тебя за язык никто не тянул. Да что мы, жиды какие, хлеба пожалели, – он развел руки, обращаясь к самому себе. – Пацаны же не на себя батрачат. Кася! Что ты жмешься! Кончится жратва, соберемся и свалим.

Кася упрямо молчал.

… – Да пошёл ты… – Пашка выбрал буханку черного хлеба и убежал догонять Кольку с дружками.

– Да, правильно поступил Пашок, – заступился за него Андрей. – Что мы, жмоты, что ли!

– Ты, Остап, не врубаешься. Сегодня у них хлеб кончился, а завтра они свалят. И скатертью дорога. На хрена нам эти захребетники. У них ни флага, ни родины. Нам же больше дури достанется.

– Кася! Ты меня удивляешь. Сам же говорил, что конопли навалом.

– Ну и что! Пусть валят. На фиг нам хвосты всякие. Сегодня дай, завтра опять придут просить. Чё я не знаю?

– Но они же вчера тебе целый шмат рыбы запросто так отдали.

– Да они уже забыли. Они вчера обкуренные были, как дубы.

– Ты чё, свиснул?

– Ты чё меня, за крысу считаешь? Нет, конечно! Они сами сказали – возьми рыбу. Да чё ты в натуре жалеешь их! Был бы ты один, посмотрел бы я, как они с тобой базарили бы. Чё не видел, как он Пашка за язык тянул, развести хотел, а потом на жалость надавил. Потому, что понял, с кем имеет дело. Не люблю комсомольских. Они все на зону пашут. И все там будут. Думаешь, ножичек он в магазине купил? Такие финки только на зоне делают. Если блатной его увидит у тебя, даже не заметишь, как подтянет за ноздри. Будешь, как бычок на привязи бегать, и хер куда денешься потом. Кончай, Андрюха гнилой базар, завязали. Не обижайся. Вот увидишь, я прав. Сегодня им дали хлеба, завтра тару, потом ещё чего-нибудь… Дай коту молока, он сметаны захочет. Этот народ я хорошо знаю. Здесь закон тайги. Побеждает сильный.

– А как же ты прошлый раз сам на хвосте сидел у пацанов? Ты же сам говорил, что тебя пацаны кормили.

Кася насупился, стараясь не смотреть на друга:

– Неизвестно, кто кому больше должен остался.

Он наконец-то распутал сетку:

– Помоги мне.

– А зачем тебе эта дрянь?

– Сам ты не врубаешься. Это для маскировки. С вертолета не заметят.

– А где ты ее надыбал? Она же большая.

– На полигоне, недалеко от Вяземска, в Тигровом. Промышлял. Дури там мало. Мне салаги за пакет ботвы приперли.

– А что, солдаты тоже пыхтят?

Кася искоса посмотрел на друга и ухмыльнулся:

– Они не люди, что ли? Погоняй тебя в полном боекомплекте, ты не только закуришь. Запоешь.

– А как ты ее припёр сюда?

– Говорю тебе, в кузове довезли почти до места.

Сетка была большой и совсем новой. Её натянули над лежбищем, накрыв одной половиной угол стоянки. Получилось что-то вроде гнезда.

– Во, Пахан вернётся. Гадом буду, не заметит. Будет прикол.

Пашка и вправду проскочил место. Он долго озирался и несколько раз посмотрел прямо на лагерь, но так ничего и не заметил. Увидев брата на берегу, он пошел к нему.

Димка стоял у самой кромки и, держа в руках «кошку» – большой тройной крючок, всматривался в бурлящий водоворот. Ничего не ответив, он махнул рукой в сторону густой травы. Там что-то шевелилось.

– Ух, ты! – присвистнул Пашка, разглядывая на песке большую рыбину. – Кета, что ли?

– Горбыль, – стараясь не поддаваться восторгу брата, сказал Димка, хотя внутри него все ликовало от гордости.

– Здоровенный какой! – Пашка обхватил рыбину, но та выскользнула из рук. Просунув пальцы между жабер, Пашка всё же поднял вверх добычу, сверкая глазами от нескрываемого удовольствия. Рыба заиграла стальной чешуей на ярком солнце. – Килограмм пять будет.

– Не-е. От силы – три.

– От силы… Ты не умничай. – Пашка хотел было принизить успех брата, но сильная рыба, все время выгибающаяся в руках, приводила Пашку в восторг.

…– Кася! Гном партизанский! Посмотри, что братка мой выловил, – заорал Пашка и прыжками, подобно рысаку, поскакал к лагерю. – Где ты спрятался? Димка калугу поймал, огромную! Сейчас рыбу будем жарить.