Конопляный рай

Димка машинально отдернул котелок.

– Да ты не ломись. Я же шучу-у.

Из-под пальто донесся такой же ленивый голос:

– Кончай кайф обламывать. Какая водичка. Ты бы папиросину надыбал.

– Дай закурить! – попросил парень. Он медленно встал и, подойдя к костру, начал ворошить затухающие угли. Он был босиком, одетый в затёртые джинсы и форменный синий пиджак на голое тело, на месте задних карманов темнели пятна, а сами карманы были небрежно пришиты к коленям. Найдя на земле маленький окурок, парень прикурил его от уголька и глубоко затянулся.

– У тебя курево есть? Папироса… Курить охота, бычки задолбали уже.

– Я не курю.

Парень закашлялся:

– Чё ты гонишь! Колек, слыхал? Он не курит. – Еще две заспанные физиономии выглянули из темноты. – Как, ты не куришь? А за каким хреном ты припёрся сюда?

– Рыбу ловить.

– Рыбу?

Не успев продохнуть дым, парень закатился очередным приступом кашля, который перешел в смех. Его скрутило в букву «зю».

– Какая рыба! Чувак, ты гонишь. Здесь дурь растет! Море дури. Очнись. Да тебе у нас на барахолке за коноплю вагон рыбы притаранят и пожарят!

Через хохот нельзя было разобрать слов. Не дожидаясь, когда мальчишки успокоятся, Дима взял котелок и пошел наугад искать свой лагерь, где его уже, наверное, заждались.

Первым его встретил Пашка. В его глазах читалась растерянность и волнение:

– Где тебя носит! Мы уже думали искать тебя. – Недоверчиво оглядев брата, Пашка взял котелок и поставил его на разгоревшийся костер. Как только все собрались, Кася начал делить еду.

– Ну, наконец-то, Демьян. Мы уж думали, тебя медведь схавал. В натуре, заволновались, Пашёк места не находил. Да всё ништяк, просто мы без тебя никак начать не можем. Заблудился, что ли? Крикнул бы или свистнул.

– Я на речке видел кого-то, слышал.

– А!.. Это, наверное, еноты. Они всегда ночью вылезают на речку. А напугать могут запросто. Они сопят. Утром сходишь, там весь берег утоптан будет. Вот увидишь. Следики маленькие, с коготками. Я сам первый раз чуть не обкакался. – Кася по-хозяйски суетился у еды, и на лице у него читалось неподдельное удовольствие.

После енотов настроение у Димки улучшилось, вид еды вызывал в нём жуткий голод, и то, что друзья не притронулись к еде без него, вызывало в душе тёплое чувство. После двадцатикилометрового марафона запах свежего хлеба и только что открытых рыбных консервов сводил с ума. Не обращая внимания на немытые, грязные руки ребята с треском поедали свой первый походный ужин.

Когда Дима проснулся, солнце уже висело над самой головой. Вокруг летали мухи и мешали спать, они-то и разбудили его. Брат еще дрых, зарывшись с головой в тряпье, прямо у самого костра. В те времена, когда они вместе ездили на рыбалки, это было его привычным местом; никаких палаток Пашка не признавал. Один его бок был покрыт белым налетом пепла от костра. Остап рылся в сумках, отыскивая свои вещи. Увидев что Дима проснулся, он улыбнулся:

– Ну, вы и дрыхнете. Я Пашку пинал. Бесполезно. Храпит как сурок. Кася уже промышляет, поднялся ни свет ни заря. Надо бы пожрать сварганить к его приходу. Может, сходишь за водой? Дорогу знаешь. Заодно искупаешься. А я пока костёр разожгу. Встретишь Касю, скажи, пусть бросает, у меня к нему дело есть.

– Пашку не поджарь.

Остап блеснул зубами:

– Почему бы и нет. Заодно и жареха будет.

– Где жареха! – Задрав голову, Пашка стал таращиться по сторонам, словно не узнавая того, что его окружает. – А где этот гном? Где этот потёртый таракан? – заорал Пашка, распрямляя плечи. – Наверно, уже мои макушки трет, этот жучара. – Пашка с шумом поднялся, не скрывая своего приподнятого настроения, и стал делать зарядку, размахивая своими увесистыми кулаками прямо перед носом брата.

Привыкнув к подобным шуткам, Дима равнодушно отвернулся, и пошел к речке.

– Ты чё, не с той ноги встал? Тоже мне, брат. Я зарядку делаю, – крикнул Пашка вдогонку, продолжая размахивать длинными ручищами и делая разные боксерские стойки и нырки.

– Вот он когда-нибудь догонит тебя и вспомнит все твои замашки.

Пашка замотал чубатой головой:

– Точно, Андрюха. Вспомнит. Он злопамятный. Ни одну обиду не забудет. А ведь до шестого класса он всегда был сильнее меня. Один раз мне нос разбил.

– Да он и сейчас сильнее. Просто меньше тебя.

Пашка сделал обиженное лицо и цинично посмотрел в сторону брата:

– Это мы еще посмотрим, кто сильнее. А давай лучше курнем. Чтобы жизни дать толчок, надо выкурить бычок.

– Это ты с детсада запомнил?

– Ну-у! Из первого класса.

– Курить вредно до жратвы. Батя мой, когда жив был, всегда говорил, что до еды курить вредно. А сам курил.

– Ну и загнулся от этого.

– Ты выбирай выражения, Пахан!

– Прости, Андрюха. В натуре, не цепляйся за слова. Не в обиду.

–Ладно, забыли, – он полез в карман за куревом. – Одну на двоих, пока Кася не видит.

– А когда он умер?

– Давно. Я щенком был, еще. Но я его хорошо помню. Бухал он много. Сразу дураком становился. Мамка нас сразу к соседям отправляла с сестрой. А трезвый – человек как человек. На мотоцикле катал. Мне кораблики делал.

Пашка сделал несколько глубоких затяжек: