Конклав

Что бы ни произошло, но инцидент, кажется, был исчерпан. Вставшие кардиналы сели, и гул голосов снова поплыл по залу. Ломели повернулся к прилавку за едой. С подносом в руках он оглянулся, подыскивая себе место. Из кухни появилась монахиня с ведром и шваброй. Она подошла к столу африканцев, и Ломели заметил, что Адейеми нет на прежнем месте. В момент страшного озарения декан понял, что произошло. Но все же – как он укорял себя за это впоследствии! – все же инстинкт говорил ему, что нужно игнорировать случившееся. Осмотрительность и умение владеть собой – урок целой жизни – направили его стопы к ближайшему пустому стулу, потом дали команду телу сесть. Он улыбнулся соседям, его руки развернули салфетку, а в ушах стоял один-единственный звук – шум водопада.

Таким образом, неожиданно для себя рядом за столиком с деканом Коллегии оказался архиепископ Бордо Куртемарш, который оспаривал исторический факт холокоста и которого Ломели всегда сторонился. Приняв появление Ломели за официальное вступление, он принялся просить декана помочь обществу святого Пия Х. Ломели слушал, не слыша. Монахиня, скромно потупя взгляд, подошла и встала у его плеча, предлагая вино. Он поднял голову, собираясь отказаться, и на мгновение встретился с ней взглядом – страшный обвинительный взгляд, от которого у него стало сухо во рту.

– …безупречное сердце Марии… – говорил Куртемарш, – воля Небес, объявленная в Фатиме…[70]

К столику Ломели за спиной монахини приближались три африканских архиепископа, сидевших прежде с Адейеми, – Накитанда, Мвангале и Зукула. Похоже, говорить они отрядили младшего из них, Накитанду из Кампалы.

– Декан, позвольте на несколько слов?

– Конечно. – Ломели кивнул Куртемаршу. – Извините меня.

Он прошел с африканцами в уголок и спросил:

– Что случилось?

Зукула скорбно покачал головой:

– Наш брат встревожен.

– Монахиня, обслуживавшая наш столик, начала говорить с Джошуа, – сказал Накитанда. – Он пытался игнорировать ее. Она бросила поднос и прокричала что-то. Он поднялся и вышел.

– Что она сказала?

– К сожалению, мы не знаем. Она говорила на нигерийском диалекте.

– Йоруба, – сказал Мвангале. – Это был йоруба. Диалект Адейеми.

– А где кардинал Адейеми сейчас?

– Мы не знаем, декан, – ответил Накитанда, – но явно что-то произошло, и он должен сказать нам, что именно. И мы должны выслушать сестру, прежде чем пойдем голосовать в Сикстинскую капеллу. В чем конкретно состоят ее претензии к нему?

Зукула схватил Ломели за руку. Для такого внешне хрупкого человека хватка у него была железная.

– Мы долго ждали африканского папу, Якопо, и если воля Господа в том, чтобы им стал Джошуа, то я счастлив. Но он должен быть чистым в сердце и совести – воистину святым человеком. Если этого нет, то такое папство будет для нас катастрофой.

– Понимаю. Посмотрим, что я могу сделать.

Ломели взглянул на часы – они показывали три минуты второго.

Чтобы добраться до кухни, ему пришлось пройти по всему залу. Кардиналы видели его разговор с африканцами, и он чувствовал: за ним следят десятки глаз, кардиналы наклоняются друг к другу, чтобы шепнуть пару слов, вилки замирают в воздухе на полпути ко рту. Он распахнул дверь. Много лет не заходил он на кухни, и вообще никогда – на такую хлопотливую, как эта. Он недоуменно оглядел монахинь, готовивших еду. Ближайшие к нему сестры склонили головы.

– Ваше высокопреосвященство…

– Ваше высокопреосвященство…

– Благословляю вас, дети мои. Скажите мне, где сестра, с которой только что случилось тут происшествие.

– Она с сестрой Агнессой, ваше высокопреосвященство, – сказала сестра-итальянка.

– Вы не будете так добры проводить меня к ней?

– Конечно, ваше высокопреосвященство. Прошу вас.

Она указала на дверь, ведущую в обеденный зал, откуда он пришел.

Ломели покачал головой:

– Не могли бы мы воспользоваться запасным выходом?

– Да, ваше высокопреосвященство.

– Покажите мне, дитя.

Он последовал за ней через кладовку по служебному ходу.

– Вы знаете, как зовут эту сестру?

– Нет, ваше высокопреосвященство. Она новенькая.

Монахиня опасливо постучала в стеклянную дверь кабинета. Ломели узнал это место – здесь он впервые увидел Бенитеза, только теперь жалюзи были закрыты в целях приватности, и он не мог увидеть, кто находится внутри. Несколько секунд спустя он постучал сам, громче. Услышал какое-то движение, потом дверь чуть приоткрылась, и перед ним предстала сестра Агнесса.

– Ваше высокопреосвященство?

– Добрый день, сестра. Мне необходимо поговорить с монахиней, которая только что уронила поднос.

– Она со мной в безопасности, ваше высокопреосвященство. Я держу ситуацию под контролем.

– Не сомневаюсь, сестра Агнесса. Но я должен поговорить с ней лично.

– Я не могу себе представить, чтобы упавший поднос мог вызвать беспокойство декана Коллегии кардиналов.

– И тем не менее. Если позволите. – Он ухватился за дверную ручку.

– Клянусь вам, не случилось ничего такого, с чем я не могла бы разобраться сама…

Он легонько нажал на дверь, и сестра Агнесса сдалась.