Конец Рублевки

Агеев заметил ее разочарование. Хм. Он никогда не считал свой возраст недостатком. Встречался с женщинами гораздо старше, и ни одна не выражала недовольство по поводу юных лет кавалера. Реакция Марины была, по меньшей мере, удивительной. Они же прекрасно ладили. Неужели знание того, что он несколько младше, чем предполагалось, сведет на «нет» интерес продолжать общение?

– На светофоре направо, и через сто метров поворот во двор, – уточнила пассажирка. Шофер повиновался.

– Припаркуйся здесь, – указала на свободное место между гаражами. – Вот и мой дом.

Сашка проводил спутницу до подъезда. Они стояли друг напротив друга, не зная, что сказать.

– Ну, спасибо, что ли, – Летова не придумала ничего умнее.

– Тебе тоже спасибо.

– Ты голоден?

Парень пожал плечами:

– Немного. Куплю по дороге пирожок.

Марина не собиралась этого делать. Нет, не собиралась. Но сделала:

– Пошли ко мне в гости. Не возражаешь, если мы поднимемся на 14-ый этаж пешком?

– Ратуешь за спортивный образ жизни? Поддерживаю.

– Как ты меня сразу раскусил! Обычно люди связывают мое нежелание кататься в лифте с клаустрофобией.

– Боязнь закрытого лифта, разве ж это клаустрофобия? Вот мы давеча Акакия Назарыча битый час в гроб укладывали, вот это у человека клаустрофобия! – пошутил Агеев.

– Черным юмором балуетесь, батенька?

В прихожей пахло легкими духами с нотками цитрусовых. Хозяйка проследовала на кухню, включила тусклую подсветку на встроенном шкафчике. Указала гостю на плетеную табуретку:

– Устраивайся. Люстру зажигать не буду. У меня аллергия на электрические лампы.

Марина открыла холодильник: колбаса, сыр, икра, йогурты, майонез. Можно сварганить бутерброды и вскипятить чай. Варить борщи или супы она не то чтобы не любила, – не видела необходимости. Днем питалась в кафе, а по вечерам закусывала фруктами. Она не готовила для себя, и уж тем более – для мужчины. Каким бы замечательным любовником он ни являлся.

Сашка стоял у окна, упершись ладонями в подоконник, и созерцал широкую серую ленту дороги, расшитую желтыми бусинами автомобилей. Он ощущал неловкость. Впервые с момента знакомства с девушкой почувствовал, как сильно отличаются их миры. Кухня была укомплектована бытовой техникой, назначения которой парень не сразу уловил. Пол, выложенный керамической плиткой с вычурным рисунком, роскошно мерцал в полумраке, на него было жаль наступать. Узкий стол из бледно-сиреневого стекла – слишком элегантный, чтобы осквернять его тарелками и чашками. Дорогое убранство говорило о том, что хозяйка квартиры предъявляла высокие требования к месту обитания. Агеев вспомнил свое скромное жилище и представил реакцию брюнетки, окажись та у него в гостях. Наверное, ей было бы не очень комфортно. Как и ему сейчас.

Марина перевела взгляд на фотографа. Он казался подавленным. Соскучился по своему замороженному Магадану? Ей захотелось сделать для него что-нибудь приятное. Приготовить вкусную домашнюю пищу… Приготовить вкусную домашнюю пищу?! Вот это новости.

– Потерпишь минут двадцать?

– Без проблем, – отозвался Сашка.

Вытащила из шкафчика кастрюлю, достала картофель, овощи и лук (мать недавно приезжала из Подмосковья навестить дочь и прихватила натурпродукт). В юности Летова шикарно справлялась с рагу. Самое время освежить былые навыки.

Парень зачарованно следил, как она возилась у плиты. Никто никогда не кухарил непосредственно для него одного. Приготовление еды поварами в интернате и отдаленно не походило на священный ритуал, а являлось обычным конвейером. Главная задача – сварить быстро, много и желательно съедобно. Маленький Агеев, ковыряя ложкой в миске с невкусной кашей, грезил о том, что когда-нибудь наступит день, и близкий человек накормит его особенным блюдом. Особенным потому, что оно будет приготовлено если не с любовью, то хотя бы с теплотой и симпатией. Те, кого бабушка, мама, сестра трижды в день звали на семейную трапезу, вряд ли поймут навязчивую мечту лишенных этого счастья.

– Я могу чем-то помочь?

Марина, смущенная столь пристальным наблюдением за ее манипуляциями, обрадовалась возможности занять гостя делом.

– Да. Почисти лук. Если это буду делать я, у меня тушь потечет.

Сашка очищал луковую шелуху с таким задором, с каким щенок гоняет по лужайке резиновый мячик. Девушка хихикнула.

– Я что-то делаю не так? – он улыбнулся.

– Ты отлично справляешься. Но мне непривычен подобный энтузиазм.

Лук попался ядреный; как Агеев ни крепился, слезы не удержал. Хозяйка не преминула сыронизировать:

– Не плачь, я больше не нагружу тебя работой, – кинула ему полотенце.

– Ты не понимаешь. Я просто растрогался.

Блюдо было практически готово. Повариха попробовала его на соль, поперчила. Получилось довольно аппетитно. Потушила еще пять минут и разложила по тарелкам.

– Пожалуйста, – поставила дымящееся рагу на стол.

Острый аромат дразнил обоняние. Сашка подцепил вилкой кусочек и отправил в рот. Летова внимательно следила за его реакцией.

– Ты потрясающе готовишь. Не ел ничего вкуснее.

– Какая неприкрытая лесть, – возмутилась она, не догадываясь, что гость сказал правду.