Конец Рублевки

После ужина перебазировались в гостиную. Сидели на диване, болтали о всякой чепухе. Из незанавешенного окна в комнату вторгались огни ночного города, разбавляли серый сумрак помещения светлыми тонами. Агеев посмотрел на зеленые цифры электронных часов, стоявших на тумбочке: 01.15.

– Уже пора, – почти физически ощутил острое нежелание расставаться. Как ни велик был соблазн поддаться самообману, парень отдавал себе отчет, что вряд ли когда-либо вновь увидится с брюнеткой. Они живут на разных планетах. Полчаса назад девушка спросила его, почему он решил стать фотографом. Ответил, что с детства об этом мечтал.

– Неужели у тебя никогда не возникало сомнений в выборе? Мыслей, что умнее освоить иную профессию? – затронутая тема вызывала у собеседницы неподдельный интерес.

– Я выучился на автомеханика. Но даже когда работал в сервисе, знал, что это ненадолго. Понимаешь, если бы я продолжал выполнять то, к чему не лежит душа, я бы утратил радость от жизни. Какой смысл существовать, не имея смелости заниматься любимым делом? Это же скучно…

Марина задумалась. В течение минуты ее лицо казалось застывшей маской. Девушка будто погрузилась в болото далеких воспоминаний и никак не могла выбраться. Он коснулся ее руки. Она вздрогнула, как от удара током. Улыбнулась ехидно:

– Но если увлечение не приносит достойных денег?

– Каждый человек выбирает то, что ему интереснее. Если для кого-то деньги – на первом месте, он делает соответствующий выбор. Лично мне интереснее фотографировать.

– Бывают же обстоятельства, при которых ты вынужден идти на поводу у рассудка, а не у сердца! – горячилась Летова.

Сашка усмехнулся:

– Пустые отговорки. На мой взгляд, разумнее заниматься тем, к чему имеешь склонность. Тогда ты будешь не каторгу отбывать, а получать удовольствие. С таким настроением всегда легко придумать, как заработать на своем хобби и разрулить те самые обстоятельства.

– Ну, снимаешь ты медведей и тюленей, и как? Разбогател? – саркастично фыркнула.

– Я не ставил задачу разбогатеть. Приходится брать заказы на рекламные фото-сессии, и этим обеспечивать себя. Уверен, со временем меня осенит, как зарабатывать, фотографируя преимущественно «медведей и тюленей», – грустно улыбнулся, вспомнив, сколько раз посылал снимки в «National Geograthic». Тщетно. Его не удостоили даже коротким ответом. Но было бы глупо сдаваться, не начав сражение. Есть другие журналы. И, может, они однажды заинтересуются…

– Ты рассуждаешь, как лирик-максималист.

– Но ведь я имею право рассуждать, как мне нравится?

Марину разозлил диалог. Агеев напомнил ей саму себя в подростковом возрасте. Она тоже мечтала, тоже верила в утопию и надеялась посвятить свою жизнь изучению природы. Ха-ха-ха. Спасибо мозгу за его победу.

Часы показывали 01.15.

– Уже пора, – парень поднялся с дивана. – А то опоздаю на регистрацию. Еще ведь надо заскочить в гостиницу за сумкой.

– Я подброшу тебя… до метро, – у Летовой едва не вырвалось «в аэропорт». Она не нанималась извозчиком. Мальчик изображает одухотворенную личность, чурающуюся прагматизма, вот пусть сам и добирается.

– Не стоит, Мар. У тебя был тяжелый день, лучше ложись спать. Я найду метро, не беспокойся.

Хозяйка оперлась спиной на стену прихожей. Гость сидел на корточках, завязывая шнурки. Когда распрямился, протянула ему диск:

– Переписала, как и обещала.

– Спасибо.

Мялся на пороге, не зная, как поступить. Обнять Марину или попрощаться без телячьих нежностей, которые та, судя по всему, не жалует? Какого черта! Шагнул вперед, привлек девушку к себе и зарылся лицом в ее черных густых волосах. Они были гладкими и пахли дорогой краской. Поцеловал ее в висок, прошептал одними губами:

– Я буду по тебе тосковать…

Отстранился, повернул замок, вышел на лестничную площадку. Минуту Летова вслушалась в звук удалявшихся шагов, вторивших ударам ее сердца, затем захлопнула дверь.

Сашка сбежал вниз по ступеням, позабыв о лифте. Постоял у подъезда, пытаясь избавиться от гнетущего чувства, и направился к мигающему светофору на перекрестке. Резко остановился, поднял глаза вверх, на здание. Отсчитал нужное количество этажей. Все обитатели четырнадцатого уже спали: свет нигде не горел. Среди десятков черных квадратиков были и ее окна. Но какие именно? Впрочем, это не играло роли. Она уже умылась, расстелила постель и готовится ко сну, выкинув из головы образ случайного знакомого….

Марина стояла на кухне у раскрытого настежь окна и глядела вниз на дорогу. Вскоре появился одинокий прохожий. Он шел медленно, словно терзался неразрешимыми вопросами, а потом и вовсе остановился и посмотрел прямо на нее. От неожиданности юркнула за штору и притаилась, ругая себя за необоснованное ребячество. Агеев никак не мог ее разглядеть, даже при зрении в 200 процентов. И все-таки его взгляд был устремлен прямо на нее!

Всю ночью она плакала. Заснула лишь под утро.

Глава 20