Конец подкрался незаметно

Кровав Иван Грозный — а люб памяти народной. Кровав Петр I — а великий из великих.

Кровью залил страну Сталин — а велик как, и страна при нем великая была!

И вот нам — не англичанам! не французам! не немцам! — делаются а чем-то круты и

манящи эсэсовцы в черном, закатанные рукава и автоматы: сейчас будем вас немножко

расстреливать, сволёчи! Это не официальное искусство — не приведи бог! — это давно

живущие психологические склонности молодежи. Быть страшным, властным,

смертоносным — для швали своего народа! Русский, млеющий перед образом эсэсовца

как супермена! — каково? Он-то думает, что он как бы просто играет — ан нет, милай, подсознание не обманешь, желание наружу завсегда вылезет.

КОМПЛЕКС НАЦИОНАЛЬНОЙ НЕПОЛНОЦЕННОСТИ ВЕЛИКОРОССОВ.

ЖЕЛАНИЕ ВСТАТЬ НАД СВОИМ НАРОДОМ

Нет-нет, это относится далеко не ко всем — во-первых. А во-вторых, это встречается

практически в любом народе. Но чем народ более горд собой и уверен в себе — своей

национальности, истории и ценности — тем реже случаются в нем такие эксцессы. Тот, кто считает себя выше всех — не станет играть в другого, ставя в этой игре чужих выше

своих.

Но мы-то сейчас говорим именно о русском национальном духе!

3. Русский национальный дух при киевских и других князьях состоял из сословного духа

германо-славянской воинской верхушки — и духа народа, который кряхтел под властью, отдавал подати и быстро стал мечтать тоже войти бы в верхушку: стать дружинниками, боярами, сильными мира сего — и тоже при случае д-давить смер-рдов!

УГНЕТЕННЫЙ ХОЧЕТ БЫТЬ УГНЕТАТЕЛЕМ И ПРЕЗИРАЕТ ТАКИХ, КАК ОН

САМ

4. Русский национальный дух при Иване Грозном был: раболепие, покорность, страх. И —

глумление опричнины.

Власть стала абсолютной и сломила всех. Понятие чести отсутствовало в принципе.

Раболепную преданность возвели в принцип. Протест давился в зародыше, и

выпалывалось все кругом. Возможен был только приказ сверху и послушание снизу.

И сбежал к черту в Польше весь экспедиционный корпус во главе с Курбским! Плюнули

рабы на рабскую родину!

5. Петр европеизировал Россию. Ввел обычаи и этикет Голландии, Германии, Англии.

Убрал непроницаемость сословных перегородок.

При этом — по всем свидетельствам! — немецкий булочник разговаривал с русским

императором свободнее, чем русский министр! В немце и голландце царь видел человека

высшей цивилизации — свободной, развитой, влиятельной, зажиточной. А свои —

сиволапые.

Быть иностранцем на Руси при Петре стало престижно. Иностранец был выше своего.

Если пахнуть начинает от царя — то чего вы хотите от духа народа?! Смотрите, слушайте, внимайте: иностранцы лучше нас, с ними сам царь больше считается и уважает.

Самое ужасное, что на тот момент Голландия и Германия действительно поднялись по

лестнице цивилизации выше России. И флот, и армия, и промышленность, и науки, и

искусства, и архитектура. Впрочем, для архитектуры выписали итальянцев. Ну —

итальянцы еще московский Кремль построили.

Власть выше нас.

Иностранцы выше нас.

Нам права не полагаются.

Вот примерный комплекс русского человека той эпохи. И посмел бы кто из приближенных

перечить Петру! А сладко бить в морду, когда и пикнуть не смеют, а? Одно слово — царь-

европеец.

6. И одной из черт национального духа совершенно оформилась непобедимая тяга к

воровству.

Анекдот знаменитый и знаковый: подготовивший Указ против воровства Петр поделился с

Меншиковым: кто украдет что дороже веревки — быть тому повешенным на той самой

веревке. Выдержав издевательский взгляд законодателя, Меншиков вздохнул

сочувственно, и ответ его засел в фольклоре, как клинок в камне: «Мин херц, останешься

без единого подданного».

Исконно — князья обирали народ, а народ поворовывал где мог, компенсируя чрезмерные

потери и действуя в том же духе посильного самообеспечения.

7. Боже мой, как прекрасна и безразмерна была бы история воровства в России! А какой

персоналий! А какой раздел анекдотов — радостных, восторженных! Сколько глубокой

самоиронии в русских анекдотах о воровстве! И что характерно: сами русские складывали

всегда анекдоты о том, что русские воруют больше всех! Это льстило — хоть в такой

форме! — национальному самолюбию!

Русские анекдоты о воровстве — это раздробленный на блестки великий русский

плутовской роман, который не был написан по причине необходимости бежать от погони, шутить и пропивать ворованное в одно и то же время.

Если власть всегда чужая. Если от тебя ничего не зависит. Если обирают тебя как могут.

Если прав у тебя нет. А жить как-то надо. А всех мастей сборщики налогов и наместники

интересуются только доходом с холопьев и подчиненных, и откупиться можно от любого

проступка. А воровством промеж холопьев и подчиненных власть не интересуется, лишь

бы ее казна затронута не была. А в случае чего всегда можно податься в леса бескрайние и

степи безбрежные, поминай как звали. А каждый, кто выше, обирает тех, кто ниже. Так

чего ж не своровать, если можно?!