Конец партии

"Говорить о богоискательстве не для того, чтобы высказаться против всяких чертей и богов, против всякого идейного труположства (всякий боженька есть труположство — будь это самый чистенький, идеальный, не искомый, а построяемый боженька, все равно), — а для предпочтения синего черта желтому, это во сто раз хуже, чем не говорить совсем."

В. И. Ленин.

(Весьма характерная фраза человека, чей труп лежит в Мавзолее до сих пор).

На следующий день конференция так не состоялась, потому что обе стороны яростно спорили друг с другом, спекулируя на всём. Эти дебаты происходили как кулуарно, так и напоказ, вспыхивая на мелких заседаниях с привлечением второстепенных лиц из министерств и из состава американской делегации. Керенскому пришлось выдержать очень неприятный разговор, как с Шиповым, так и со Второвым и Щегловитовым.

Каждый из них приводил свои аргументы к тому, чтобы не брать кредит у американцев, пугал кабалою КВЖД и всей страны. Керенский, который для себя уже принял решение, только посмеивался. Золота они пожалели царского, себя бы пожалели, да простых людей, чьей кровью в угоду коммунизма залили всю страну большевики. А почему это произошло? А в результате предательства и безволия лидеров буржуазной революции. Всё шкурные вопросы свои решали, вот и дорешались.

Американцы же развили бурную деятельность. С телеграфа непрерывно передавались телеграммы в адрес различных американских деловых кругов, согласовывая предложения. Американское посольство просто бурлило, оказывая консультации и организовывая многочисленные встречи с местными бизнесменами. Из Москвы от Русско-американской торговой палаты тоже приходили телеграммы. Открывавшиеся перед американцами возможности поражали воображение, и они стремились заработать деньги насколько это возможно.

На вторые сутки обе стороны согласовали все вопросы и подали предложения в ходе совместной пресс-конференции, напоминающей чисто деловые переговоры. По итогам состоялась встреча Блюменфельда, Керенского, Щегловитова с одной стороны и Элиат Рут с двумя американцами — с другой. Перед собравшимися лежали стопки подготовленных договоров, правда, ещё предварительных, а не окончательных. Их ещё раз внимательно просмотрели и, наконец, подписали. Впрочем, это всего лишь были договоры о намерениях. Элиат Рут, очень умный и какой-то цельный человек государственного ума, внимательно смотрел на Керенского и в конце встречи попросил поговорить с ним наедине.

Керенский согласился, и они заняли соседний кабинет, оставшись там только вдвоём.

— Мистер Керенски, давайте откинем прочь условности и поговорим с вами напрямую. Мне уже стало ясно, что вы являетесь настоящим лидером русской революции и присутствующие недавно здесь же господа, не в обиду им сказано, выполняют вашу волю. Что же, министр войны и порядка заслуживает такого отношения. Мне только непонятно, почему вы не хотите занять место председателя.

— А зачем? — усмехнулся Керенский. — Я не хочу быть «временным», чтобы потом мне кто-нибудь презрительно не «кинул»: «Который тут временный?» Я буду постоянным, пусть и не главою, но постоянным. И к этому целенаправленно иду.

— Понятно, — кивнул Рут. — Вы удивительный человек и ваша «скромность» мне импонирует, но для меня не ясно одно: почему вы предложили нам столь выгодный кредит? В чём суть?

— Вы на самом деле думаете, что я отвечу вам на этот вопрос напрямую и честно?

— Ха, наверное, нет, но возможно, намекнёте?

— Я не люблю англичан.

Рут улыбнулся.

— Это честный ответ. А теперь я жду прямого ответа.

Керенский вздохнул и пожалел, что не курил. А как было бы хорошо сейчас набить трубку ароматным голландским табаком, медленно его раскурить и пускать в задумчивости под потолок клубы табачного дыма…

— Я хочу спасти свою страну и золото — это всего лишь золото. А страна — это страна. Я отдаю золото, чтобы поддержать своё государство в самое тяжёлое для него время. И как вы, американцы, любите говорить: «Время — деньги!». И сейчас именно то время, когда на весу лежит каждая неделя. Мне всё это нужно уже вчера, а я никак не могу решить про сегодня. А завтра, завтра может быть и поздно…

Армия готова, готова и полиция, но многие вопросы мы не можем решить из-за недостатка паровозов и отдельного вида оружия. Если вы согласитесь помочь нам, к вашей же выгоде, как можно быстрее, мы решим все свои вопросы. Вы получите деньги и решите свои проблемы, а я — своей страны.

— И вы не хотите личного обогащения?

— Хочу, но не вижу возможности воспользоваться им. Сохранится страна, сохранится и моё положение, и будущие сокровища. Всё или ничего! А золотой гроб или унитаз мне не нужен, не моё…