Конец партии: Воспламенение (СИ)

Надо было срочно выяснить, где здесь можно купить пива. Иначе дальнейшее общение с Антуаном грозило мне верной смертью. Но тогда, вернув себе способность рассуждать здраво, я поняла, что выйти из дома не в состоянии, до вечера хлестала воду стакан за стаканом и страдала - то ли от нещадной головной боли, то ли от собственного безделья. Без музыки и интернета жизнь неожиданно показалась мне настолько невыносимой, что впору было выть в голос, ощущая себя ни к чему не пригодным ничтожеством. Я пыталась читать, но мозг напрочь отказался воспринимать французский текст, послал меня в далекие дали и отправился отдыхать. Поэтому я лежала на кровати, созерцая стены и потолок и изредка проваливаясь в дрему, и кое-как пришла в себя только вечером, как раз тогда, когда вернулся с заседания Робеспьер.

- Натали, - когда я спустилась вниз за очередной порцией воды, он мигом отвлекся от беседы с Норой, - я хочу с вами поговорить.

Что-то в его голосе мне решительно не понравилось, но я не придала этому особого значения. Можно подумать, мне когда-либо его голос нравился.

- Без проблем, - я не ощущала за собой решительно никакой вины; в конце концов, не будет же он меня за пьянку отчитывать, мне уже давно не четырнадцать, - только я сначала попью.

Он молча смотрел, как я жадно осушаю стакан.

- Может, мне и с собой прихватить? - додумалась спросить я. - Разговор будет долгий?

- Не думаю, - коротко ответил он.

Наверное, в другой раз я бы испугалась, но похмелье сильно притупляет чувство страха, и поэтому в кабинет Робеспьера я зашла, ничего не опасаясь. Он привычно тщательно закрыл дверь, предложил мне сесть и извлек из кармана камзола сложенную вдвое тонкую брошюру.

- Посмотрите.

Я перелистнула тонкие страницы. Ничего особенного, обычная околополитическая газетенка. Стиль у корреспондентов был, если честно, ни ахти - “Публицист Французской республики”, до которого я все-таки добралась парой дней раньше, читался на порядок живее. Поэтому по первым полосам я скользнула взглядом, недоумевая, что интересного для меня Робеспьер мог там найти, но на очередном развороте я едва собственный язык не проглотила.

“Отдых настоящих патриотов”, - гласил заголовок. Небольшая, в пару сотен слов заметка занимала всю страницу, потому что большую часть захватила иллюстрация к ней - карикатура, изображавшая, как я поняла, вусмерть пьяных Антуана и Робеспьера. Талантом художник был, пожалуй, обделен, но он и не стремился к портретной точности: Сен-Жюста можно было легко узнать по сережке в ухе и длинным кудрявым волосам, а его спутника - по полосатому камзолу и белоснежному парику. Особенно детально была прорисована полупустая бутылка, торчащая из кармана Робеспьера, а также рука Антуана, невозмутимо покоившаяся у Максимилиана на филейной части.

“Ой”, - вот первая мысль, возникшая у меня при взгляде на картинку. За ней последовали другие: конечно же, комплекция у меня похожая, недаром пресловутый камзол сел на меня, как влитой, волосы я вчера завязала черной лентой в хвост и наполовину убрала под воротник, наверное, их можно было принять за парик… все это было логично и понятно, но не отменяло того, что я боялась поднять на Робеспьера глаза. И я сидела неподвижно, забыв даже о головной боли, как будто от одного моего шевеления мне на голову должны были обрушиться все небесные молнии.

- Если бы я знал, что вы напьетесь, - ровный голос, раздавшийся над моей покорно склоненной головой, заставил меня всю покрыться мурашками, - то заранее выдал бы вам деньги на посещение портного. Стоило раньше об этом позаботиться.

Я хотела пролепетать что-то вроде “простите”, но могла только сидеть молча и комкать в руках злополучную газетенку.

- Я очень дорожу своей репутацией, - голос Робеспьера даже мог бы показаться мягким тому, кто не знал, о чем речь. - Вы понимаете?

- Понимаю… - прошептала я, сжимая пальцы так, что лист надорвался. - Я не хотела, правда…

- Конечно же, вы не хотели, - Робеспьер отошел от меня, и загремел тяжелым выдвижным ящиком; я ощутила, что горло больше не сковывает холод, и я снова могу делать вдох за вдохом. - И все же сходите к портному, Натали. Завтра же, когда придете в себя. Ладно?

Ощущая, как от запылавших щек жар распространяется по всему моему лицу, я чуть-чуть приподняла голову. Оставалось лишь надеяться, что глаза меня не обманывают: достав из стола небольшую резную шкатулку, Максимилиан открыл ее и принялся отсчитывать купюры.

- Вы не злитесь? - пискнула я, готовая, в случае чего, обратиться в горстку пепла. Взгляд Робеспьера остался прохладным - таким же, как и всегда.

- Нет. В конце концов, это не худшее из того, что могло произойти.

“О да, - пришла мне в голову внезапная мысль, - хорошо, что мы с Антуаном хотя бы не целовались”.

Судя по тому, что у Робеспьера мимолетно дернулась щека, мы с ним подумали об одном и том же.

 

========== Глава 8. Любопытство - не порок ==========