Конец партии: Воспламенение (СИ)

- Я вижу, эта вещь вам знакома? - осведомился Робеспьер, дав мне вволю поубеждать себя, что это все не сон.

- Ну да, - у меня немного кружилась голова, - конечно…

- Кому она принадлежит?

Я подняла на него взгляд.

- Откуда я знаю? Сейчас такой у каждого десятого!

- Таких вещей много? - обескураженно спросил Робеспьер. Я фыркнула:

- Да их миллионами производят и продают. У меня похожий, видите? Только модель старая… а эти только что вышли… ну, как только что… через двести с лишним лет выйдут. Я понятия не имею, чье это.

Максимилиан долго молчал, прежде чем ответить. Кажется, его картина мира только что потерпела сокрушительный крах.

- Значит, вы не знаете, кому могла принадлежать эта вещь? - уточнил он. Я пожала плечами:

- Нет, не знаю. А откуда он у вас?

Бережно убрав айфон обратно в чехол, Робеспьер положил его в ящик и лишь после этого начал рассказ:

- Когда я был совсем юным… младше вас… со мной случилось одно странное, я бы даже сказал необъяснимое происшествие. Я тогда был школяром, учился в лицее Людовика Великого, и однажды мне и моему другу удалось выбраться на прогулку в Булонский лес. В лицее я был на хорошем счету, так что меня отпустили легко, и еще доверили под мою ответственность младшего товарища, - неизвестно к чему решил уточнить он. - Так вот, Натали, мы прогуливались по аллеям и беседовали, начало темнеть, и нам пора было возвращаться обратно.

 

Максимилиан поднял голову и внимательно посмотрел в затянутое сумеречной дымкой небо.

- Уже темнеет, - сказал он. - Нам пора возвращаться обратно, Камиль.

- Ну, - с неохотой протянул приятель, отвлекаясь от распинывания во все стороны груды сухих листьев, - я не хочу…

- Но мы должны вернуться до ужина, - мягко настаивал Максим. Друга он успел изучить как облупленного и знал, что идти обратно в колледж он не хочет, хоть и чувствует усталость и голод, из какого-то странного бунтарского противоречия. Усмирить его было делом непростым, даже учителя подчас не справлялись с буйным нравом юного школяра, и лишь ученик Робеспьер был единственным, у кого это получалось с успехом, пусть и не всегда дававшимся легко.

- Пойдем, - повторил он, как бы невзначай беря друга под локоть. Наверное, Камиль продолжал бы упорствовать, но тут по лесу прокатился оглушительный грохот, который, наверное, не издала бы и сотня выстреливших разом пушек. Сопровождался он необыкновенно яркой вспышкой, и все это заставило Камиля испуганно вскрикнуть.

- Да что ты, - Максим старался говорить уверенно, хотя и сам почувствовал, что ему страшновато, - это всего лишь гроза приближается. Пойдем быстрее, а то сейчас хлынет…

Камиль больше не думал о том, чтобы протестовать. Торопливо Максим повел его обратно, от души надеясь, что ливень не застанет их в лесу. Ни одного человека на дороге им не попалось, и от этого безлюдья безотчетная тревога школяра только усилилась.

- Эй, подожди, - Камиль вдруг остановился. - Слышишь?

Максим остановился и прислушался. Ждать долго не пришлось - откуда-то из-за деревьев донесся сдавленный звук, похожий на приглушенный, исполненный боли стон. Тут у Максимилиана душа ушла в пятки окончательно, и он бы с величайшим удовольствием бросился бежать прочь, но, если кому-то требуется помощь, будет преступлением оставлять его одного.

- Ну что, - почему-то шепотом спросил Камиль, - пошли посмотрим?

- Пошли, - ответил Максим и пошел на стон первым. Страшно ему было ужасно, и сколько школяр не пытался взять себя в руки, все равно был готов в любую секунду дать деру. Стоны прекратились, и мальчик успел уже пожалеть, что вовсе отправился искать их источник, но тут взгляд его упал на нечто, похожее на бесформенную кучу, бессильно привалившееся к стволу векового дуба. Нечто выглядело ужасающе, но было еще живо, булькающе дышало, кашляло и даже пыталось ползти.

- О Боже, - пробормотал Камиль, в страхе прижимаясь к плечу друга. Максим замер на месте. Разум твердил ему, что этому несчастному необходима немедленная помощь, но тело не слушалось, он не мог заставить себя сделать хотя бы шаг.

- Скорее, - пробормотал Максимилиан, с трудом шевеля одеревеневшим языком, - скорее, Камиль, беги за помощью.

Приятелю только этого и нужно было. Не успел Максим оглянуться, как Камиль стремглав умчался, в одну секунду скрывшись за деревьями. А Максиму удалось все вернуть себе самообладание, подойти и склониться над раненым.

- Сударь, - тихонько позвал он, - держитесь, скоро придет помощь.

Неизвестный, чьего лица было не разглядеть толком из-за покрывавшей его полузасохшей крови, натужно закашлялся, и изо рта у него полилась тонкая струйка крови. Бросив взгляд на окровавленное тело несчастного, буквально изрешеченное ранами, Максим отстраненно подумал, что помощь, должно быть, тут уже не понадобится. От вязкого, тяжелого запаха, пропитавшего воздух, ему стало дурно.

И тут незнакомец заговорил. Голос у него был хриплый, искаженный до какого-то звериного полурыка, но в этом бормотании Максим не сумел различить ни единого слова. Язык, на котором говорил несчастный, не был похож ни на один из известных ему языков.