Конец партии: Воспламенение (СИ)

- Я из… из Польши, - ответила я, решив придерживаться той версии, что приписали мне в тюрьме. Господи, и всего несколько часов назад я была в тюрьме! Я ощутила, что голова у меня начинает идти кругом, и от девушек это не укрылось.

- Тебе нехорошо? - тут же спросила Элизабет, отставляя тарелки и приближаясь ко мне. Ничуть не смущаясь, она взяла меня за руку - даже в сравнении с моими ее ладони казались крохотными, - затем обеспокоенно заглянула мне в лицо. - Ты такая бледная! И руки холодные… присядь, хочешь воды?

- Хочу, - ноги не держали меня больше, я опустилась на ближайший стул и тут только ощутила, что в горле раскинулась тягостная сухость. - Спасибо…

Элизабет переглянулась с сестрой. Взгляд той постепенно оттаивал - теперь вместо подозрения там было скорее сочувствие. В итоге Элеонора и подала мне стакан с водой - я осушила его залпом, стараясь не думать о том, откуда эта вода взялась и что в это время о способах очистки, конечно же, ничего не слышали. Но вода была потрясающая, ледяная до того, что у меня зубы сводило, и я, наплевав на скромность, попросила еще.

- Сейчас принесу, - Элеонора взяла стакан, и тут из-за двери раздался резкий женский окрик:

- Нора, подойди на секунду!

- Да, мама! - ответила она и с извиняющейся улыбкой вышла. Мы с Элизабет остались вдвоем. Наверное, мне надо было завязать разговор, но я неожиданно почувствовала, что слова не могу выговорить. Меня колотило.

- Бедная, - пробормотала девушка, снова беря меня за руку. - С тобой что-то случилось? Ты попала в беду?

Стараясь не стучать зубами, я кивнула. Элизабет попыталась приободрить меня:

- Не волнуйся, Максим тебе поможет. Он самый добрый человек на свете, вот увидишь.

Пусть мне и было плохо, пусть из-за всех пережитых потрясений мозги работали со скрипом, но у меня создалось четкое впечатление, что я угодила куда-то в параллельную реальность. Робеспьер - самый добрый человек на свете? В таком случае, если следовать логике Элизабет, Гитлер в ее понимании был святым, либо должен был существовать какой-то другой Робеспьер.

Тем временем дверь, за которой исчезла Нора, приоткрылась, и я услышала тихий голос того, кто привез меня в этот дом:

- Я надеюсь на твою доброту… ей пришлось проделать долгий путь…

- Я это заметила по ее виду, - смиренно отозвалась Элеонора, - не волнуйся, она будет как дома.

- На тебя в таких делах можно положиться, я знаю, - удивительно, но голос Робеспьера будто зазвучал на пару градусов теплее. Когда Элеонора спустя секунду появилась на пороге комнаты, на щеках ее играл игривый румянец.

- Натали! - бодро позвала она. - Пойдем, я дам тебе, во что переодеться.

Давно я не ощущала себя такой разбитой: все, чего я хотела - залезть под душ, смыть с себя тюремную грязь и вонь, а затем юркнуть под теплое одеяло и не просыпаться по крайней мере дня два. Но пришлось все-таки превозмочь сковавшую тело усталость, подняться на ноги и двинуться за Норой следом к узкой, скрипящей лестнице.

- Ты так странно одета, - заметила моя провожатая, когда мы зашли в комнату, имеющую такой вид, какой имеют все девичьи спальни, где, вдобавок ко всему, обретается не одна, а сразу три жительницы. Пожалуй, не хватало только портретов звезд вроде Джастина Бибера над кроватью, а все остальное было в наличии: сваленные на прикроватных столиках книги и журналы, заставленное косметикой трюмо и, конечно, обширный шкаф, ломившийся от нарядов.

- Там, где я выросла, это нормально, - дипломатично откликнулась я. Элеонора удивилась:

- Неужели в Польше так одеваются?

- Да, - я совершенно не чувствовала угрызений совести по поводу того, что компрометирую целую страну. Нора, впрочем, приняла мой ответ как должное и принялась копаться в шкафу.

- Мои вещи тебе будут велики, - высказала она очевидный факт: пожалуй, ее габариты превосходили мои по крайней мере в полтора раза. Вместе с тем Нора не была толстушкой - скорее, просто обладала приятной и гармоничной пышностью форм, той самой, о которой я всю свою жизнь втайне мечтала. Я завистливо вздохнула, но Нора восприняла это по-своему:

- Сейчас, сейчас найду. О! Старое платье Бабетт подойдет?

- Наверное, - протянула я нерешительно, постепенно осмысливая масштабы надвигающейся на меня катастрофы. Мои худшие опасения сбывались: Нора вытащила из шкафа платье длиной до пола. Сколько помню себя, никогда не умела носить длинные юбки, всегда путалась в подоле, но и это было не самое худшее, что мне предстояло, ведь следом из шкафа появилось нечто, похожее на корсет, какого-то жуткого вида чулки и нечто, отдаленно напоминающее приснопамятные бабушкины трусы с начесом.

- Э-э-э, - я все-таки решила протестовать, - слушай, а нет чего-нибудь…

Элеонора с видом человека, выполнившего свой долг, закрыла шкаф и глянула на меня с искренним недоумением:

- Что?

- Ну, - я кивнула на одежду, разложенную ею на ближайшей кровати, - это ведь в одиночку не наденешь, да?

- Вообще можно, - засмеялась Элеонора, - но сложно. Я обычно прошу Бабетт меня зашнуровать…