Конец партии: Первая искра (СИ)

- А что? - я наконец смогла зажечь огонек и, мгновенно найдя кнопку вызова диспетчера, надавила на нее. Зажигалку я на всякий случай убрала тут же - не хватало только сжечь весь кислород и умереть от удушья. Где-то я читала, что это не самая легкая смерть, и проверять это заявление на собственном опыте мне не хотелось.

- Это, сударыня, не первый подъемник, который до меня ни разу не ломался, - вздохнул Павел. Я надавила на кнопку еще раз. Конечно же, никакого ответа. Кто пойдет вызволять застрявших в половину шестого утра?

- А какой был первый? - спросила я для поддержания разговора. Все лучше, чем сидеть во мраке и молчать.

- Вам приходилось бывать в Нижнем парке Петергофа? - осведомился Павел, судя по звуку, постукивая кончиками пальцев по стене. Мне оставалось только удивляться тому, как он, после всего, что выпало на его долю этим утром, сохранял способность говорить совершенно непринужденно, почти что светски, будто мы на приеме у английской королевы, а не застряли в этом чертовом, душном, грязном лифте.

- Конечно, приходилось, - ответила я. - Еще в школе, да и вообще…

- Сохранился ли там павильон Эрмитаж?

- Э-э-э… - последний раз я была в Петергофе почти год назад, на открытии фонтанов, и была тогда больше занята поисками места, где можно уединиться с Андреем, нежели разглядыванием достопримечательностей, так что мне было затруднительно ответить на вопрос. - А как он выглядит?

Павел на секунду задумался.

- Размерами он невелик, - сказал он задумчиво. - В нем всего два этажа, он предназначен для обедов и ужинов в узком кругу приближенных, и там…

- А! - воскликнула я, поняв, о чем он говорит. - Там еще такой стол на веревочках? Который, типа, поднимают с первого этажа на второй, чтобы не бегать по лестнице?

- Лестницу сделали уже в мое царствие, - заметил Павел. - До этого гости поднимались наверх на подъемнике, подобном этому. Он тоже никогда не ломался… до того, как мне как-то раз пришлось им воспользоваться.

Дальше он мог не рассказывать. Меня начал разбирать смех.

- И вы застряли?

- Да, - ответил он и издал еще один смешок. - Ни с моей бабкой, ни с матушкой, ни с кем-либо из придворных не случалось ничего подобного. После этого я перестал доверять этому механизму и, взойдя на престол, приказал заменить его лестницей.

“Взойдя на престол”… у меня голова шла кругом от того, как легко он все это произносил. Я чувствовала себя как в каком-то сюрреалистичном сне - только там могло происходить нечто настолько невероятное, странное и в каком-то смысле забавное. Застрять в лифте с императором - отличный сюжет для анекдота.

- И долго вы там просидели?

- Почти три часа, - ответил Павел. - Теперь понимаете, почему я не хотел ехать?

- Ага, - подавленно проговорила я и снова безрезультатно нажала на диспетчерскую кнопку. А мой товарищ по несчастью даже не собирался умолкать:

- Может показаться, что я говорю или делаю немыслимые и сумасбродные вещи, но…

Он не успел закончить фразу, и я так и не узнала, что скрывалось за этим “но” - лампочка внезапно мигнула, включаясь, где-то в недрах шахты послышалось знакомое мне гудение, и лифт продолжил свой пусть наверх, будто и не останавливался только что. Я позволила себе шумно выдохнуть и тяжело привалилась к стене. Ноги уже совсем отказывались меня держать.

- По крайней мере, сейчас мы тут проторчали только десять минут.

- Но все же, - подытожил Павел, когда створки кабины распахнулись, выпуская нас на лестничную площадку, - в следующий раз я предпочту воспользоваться лестницей.

Решив, что переубеждать его бесполезно, я закопошилась ключом в замке.

Я несколько раз поблагодарила все высшие силы, что живу в двушке. Отец мой, не последний партийный чинуша времен позднего застоя, квартиру получил казенную, переехав в Питер из Минска, а в эпоху постперестроечного бардака умудрился ее приватизировать, что дало нашей семье неплохую жилплощадь почти в самом центре. Пока мать не переехала к своему новому мужу, мы жили с ней вдвоем, но последние полгода я коротала время в одиночестве. В одну из комнат, которая раньше исполняла роль родительской спальни, я давно уже не заходила, с тех пор, как осталась жить одна, и думала уже начать ее сдавать. А теперь оказалось, что она может пригодиться.

- Заходите, - заявила я, отперев дверь. - Хоромы у меня мелкие, но уж какие есть.

Странно, что в моей миниатюрной прихожей у него не случился приступ клаустрофобии. Я машинально бросила взгляд на висящие на стене часы: половина шестого утра, об универе завтра можно забыть.

- Ра… разувайтесь, - проговорила я, сбрасывая осточертевшие кеды и давя зевок: только сейчас я ощутила, как дико, адски, непередаваемо хочу спать. - Сейчас я вам тапки найду…

Носили ли в его время домашние тапочки? Об этом я не имела ни малейшего понятия. Но не ходить же ему, в самом деле, по квартире в том, в чем он с улицы пришел. И вообще, наверное, ему надо будет во что-нибудь переодеться. Ходить в мундире по современному Петербургу - эпатажно, но его либо на части порвут желающие сфотографироваться, либо, опять-таки, заберут в психушку.