Конец одной пушки

Обязанность взвешивать каждое слово прежде, чем сказать его ребенку, в душу которого оно падает, словно зерно на вспаханную целину, и дает ростки добра или зла, наполняет Роже гордостью. Он чувствует себя полезным человеком, он рад, что избрал такую профессию. Иной раз дети вызывают в нем умиление. Это глупо? Ну, пусть глупо. В наше время так мало романтики, стоит ли заглушать в себе это чувство? Роже вспоминает, как в институте среди студенчества принято было говорить в шутливом тоне обо всем серьезном и сколько-нибудь возвышенном. И теперь он с краской стыда вспоминает прежние свои мысли и разговоры. Как он мог так думать и так говорить о женщинах, о политике, о любви, о родине, о великих писателях! А что он говорил о своей профессии педагога? Мы к ней «приговорены…» — смеялся он тогда. И ему стыдно, что до сих пор эта болезнь еще не совсем прошла: из каких-то темных уголков души вдруг вылезают остатки изжитого… Чувство гордости наполняет Роже, особенно в те минуты, когда он наблюдает, как дети, самостоятельно, без его помощи, выполняют задание, склонившись над тетрадками. В классе висят на стенах их пальтишки, шапки, — зимняя одежда, вернее все, что хоть немножко греет. Вот берет с круглой дырочкой на макушке — суконный хвостик, конечно, вырван зубами. То же самое проделывал в детстве и Роже. Давно ли это было? До сих пор еще он помнит противный вкус мокрой шерсти… Серые парусиновые «панамки» — их бы летом носить, а не в декабре; да еще такие потертые; с обтрепанными полями. Жиденькая курточка, в петлице воткнута, как значок, а Алюминиевая ложка — наверно, эта ложка, найдена на помойке; а может быть, мальчуган захватил ее из дому — пойдет после уроков пообедать к бабушке, а у нее одна-единственная ложка… Передник. Чей же это? Должно быть, Пьера — он сегодня не пришел. На переднике — три пуговицы: две белые и одна черная. Как, верно, огорчалась мать, что в доме не нашлось белой пуговицы, такой же, как остальные. Чтобы не прикупать, она решила заменить все три пуговицы черными, а пока, временно, пришила только одну. Роже видит, как она торопливо перебирает старые пуговицы, собранные в коробочке…

Завтра учеников распустят на рождественские каникулы. Профсоюз учителей и шефствующая лионская школа устроят ребятам елку. Кроме тех игрушек, которые им раздадут на елке, вероятно, никаких подарков они не получат. Все уже знают о предстоящем празднике. Елку уже привезли, она стоит в большом чулане, рядом с классом Шевро. Старшим ученикам поручили украсить ее. Ребята были так ослеплены гирляндами флажков, бус, цветными лампочками и переливчатыми стеклянными шарами, что не могли удержать язык за зубами: надо же было поделиться восторгом с товарищами. Теперь все разговоры вертятся вокруг елки, и уже сейчас в детских глазах столько радости. Елка скрашивает для них нищету.

Вес это так, но чернильное пятно нелегко уничтожить. И вот происходит то, чего опасался Роже. Открывается дверь. Ребята с грохотом встают. Потом наступает тишина. Вошел директор.

Один из мальчиков набросил на пятно тряпку, которой стирают с доски. Тряпка, вся пропитанная меловой пылью, не совсем прикрывает пятно, но директор, очевидно, ничего не замечает. У него в руке какой-то лист бумаги.

— Садитесь, дети, — говорит он и подзывает к себе Роже.

ГЛАВА ДЕВЯТНАДЦАТАЯ Все решает пароход

— Вот бумага, которую получил директор, — говорит Роже и, вынув из кармана листок, показывает его всем. — Это циркуляр попечителя учебного округа — вернее, одна из копий, собственноручно снятых директором. Он роздал их нам для «ознакомления». Я решил выступить здесь, на собрании, только для того, чтобы прочесть вам этот документ. Времени это много не займет.

Роже подносит листок близко к глазам — освещение в комнате довольно слабое: висят две лампы под абажуром, но одна, по-видимому, перегорела. И опять, как в первый раз при чтении этого циркуляра, Роже охватывает странное чувство: новый удар американцы нанесли рукой Шевро. Почерк у Шевро отличный, настоящий почерк директора школы… Хорошо, что есть еще люди с хорошим почерком, иначе через пятьдесят лет мастерство чистописания… Фу, глупость какая! Вечно лезет в голову всякая чепуха, словно мысли хотят увильнуть от главного… Еще один интеллигентский недостаток — никогда не можешь полностью отдаться тому, что делаешь…

— «Прошу представить следующие сведения, затребованные префектурой…» — Дальнейшее Роже подчеркивает жестом и интонацией: — «… ввиду возможной эвакуации гражданского населения».

Все потрясены. Да, это уж не слух» — это документ, неоспоримый факт! Никаких сомнений не может быть.

— Надо этот циркуляр напечатать в газете, — говорит кто-то.

— Не напечатают! — отзывается Ноэль, пожимая плечами, вспомнив о том, как «Демократ» — газета, которую он обычно читает, — описала историю с вешками в их деревне.

— Найдется газета, которая напечатает, — вставляет Папильон.