Конец одной пушки

Ребята возбуждены, особенно теперь, после крупного инцидента, который произошел на днях… Сначала американские и французские школьники приходили одновременно и перемены у них были общие. Дети остаются детьми, и у них шли споры, более ожесточенные, чем среди учителей. Образовалось два лагеря. Одним хотелось познакомиться с новичками, другие не желали и близко подходить к ним. Вероятно, победил бы первый лагерь, но американские учительницы сперва потребовали, чтобы им выделили часть двора, — их питомцы должны быть изолированы от французов; потом, чтобы еще больше разделить детей, они изменили расписание, и на переменах двор находился в их полном распоряжении. Тогда одержал верх второй лагерь. На уроках ученики шушукались, как будто что-то замышляли. И однажды, после окончания занятий, гроза разразилась. С чего все началось — неизвестно. Видели только, как сынишка Гиттона, один из лучших учеников старшего класса, набросился на американца, кстати сказать, более рослого, чем он, и свалил его. Впоследствии он заявил: «А чего они лупят на нас глаза! И всегда они так пялятся. Утром — пялятся. Когда выходим из школы — пялятся!» Американец, конечно, дал сдачи, а пока их разнимали, еще десять мальчишек вцепились друг в друга. Настоящая свалка! Все это происходило во дворе, перед воротами, на глазах у матерей, которые пришли за детьми, и на глазах у американских солдат-шоферов. Директор раздавал направо и налево подзатыльники своим ученикам; американки тоже от него не отставали, но колотили, конечно, не своих учеников. Матери растерялись, особенно когда увидели, что американские солдаты выскочили из машин и тоже собираются полезть в драку. К счастью, директор на этот раз поступил правильно. Боясь осложнений, он преградил путь американским солдатам и так властно запретил им входить во двор, что те отступили. Потом он собственноручно запер ворота. Ребята были в полном неистовстве. Они смело отбивались от директора, которого обычно очень боялись, а тут Шевро внезапно потерял всякую власть над ними. Они кричали: «За что вы нас бьете? Ведь это наша школа!» Дети, не принимавшие участия в потасовке, столпились вокруг товарищей и ограждали их от директора и его помощников. Они выкрикивали то, что слышали и читали повсюду: «Американцы, убирайтесь в Америку! Убирайтесь в Америку!» Драка шла минуты две-три. Противники не нанесли друг другу никаких увечий. Но вопрос встал во всей остроте.

Скрыть происшествие было невозможно. На следующий день о нем говорили все. Многие ученики в знак протеста не пришли в школу. Директор хотел было наказать виновных, но Тирмон восстал против этого, вспылил и даже призвал своих коллег присоединиться к его протесту… Шевро опешил, увидев, что и учителя вышли из повиновения. Он попытался угрожать, но Тирмон, чувствуя поддержку коллег и зная, что его одобрят родители учеников, заявил, что несправедливо и неправильно наказывать только одну сторону. Конечно, Тирмон не посмел говорить со всей откровенностью, но вел себя куда благороднее директора — у того от страха перед начальством тряслись поджилки. На следующий день в школу прибыл инспектор. Он устроил дикий скандал, намылил голову директору и угрожал ему взысканием. Все это происходило в доме Шевро, прилегающем к школе. Перепуганный директор не знал, какому богу молиться. Он пытался свалить всю ответственность на учителей, отказавшихся наказать виновных, но инспектору совершенно не улыбалась перспектива сражаться со всеми педагогами — еще нарвешься на какую-нибудь дерзость. «Кто директор школы — вы или я?! Если бы мне пришлось разбирать беспорядки во всех школах округа, до чего бы мы дошли? Слышите? Почему вы не отвечаете, господин Шевро?..» Директор вернулся к своим подчиненным чуть не плача.

— Из-за вас я впервые в жизни получу взыскание!

— Как это из-за нас? — возмутился Роже. — Разве мы виноваты, что американцы вторглись к нам?

Он так и сказал, без всяких обиняков! До сих пор Роже ни разу не заходил столь далеко. Но атмосфера так накалилась, что учителя и глазом не моргнули. Зато Шевро бросил на него зловещий взгляд, словно нашел верный способ, как выпутаться из опасной истории, в которую влип…

Он круто повернулся и ушел в свой класс.

— Все-таки директор попал в неприятное положение, — заметил Пик.

— Много я повидал на своем веку директоров, — сказал Тирмон, пригласив сослуживцев на обычную прогулку по двору. — Несколько десятков. И многих знал очень близко. По-моему, директора делятся на две категории…

Он сказал это как-то рассеянно — вероятно, ему пришла в голову мысль, не имевшая ничего общего с происходящим.