Конец "черной тропы"

дверью сарая и вскоре вышел оттуда не один, а с горбатеньким старичком, продолжая что-то наставительно говорить. Тот часто кивал плешивой головой, порываясь идти.

— За коровой на пастбище деда послал,— объяснил Готра, вернувшись.

Сидели молча, будто не зная, как продолжить разговор.

— Ты отца моего помнишь? — неожиданно и с недоброй интонацией в голосе спросил Готра.

Сухарь отрицательно покачал головой, ответил:

— Увидел бы, может, и вспомнил.

— Едва ли, не признал ты его однажды. Мой отец столкнулся с тобой разок перед самой войной, по копне вороных волос выделил среди дружков твоих, только неудобное время и место подвернулось, так он рассказывал.

— Где же это? — как можно спокойнее поинтересовался Антон Тимофеевич, бросив взгляд на увеличенную фотографию на стене, похоже, отцовскую, в красноармейской форме.

— В Самборском лесу,— произнес, как будто не сразу решившись, Готра и вопросительно уставился на гостя.

— Ну и что? — не смутился Сухарь.— Грибы перед войной я там собирал.

— Какие грибы, что придуряешься? — сердито отмахнулся Готра и спросил напрямую: — Ты сейчас-то не из леса вышел?

— Ах, вот ты о чем,— вполне удовлетворил Сухаря вопрос, и он еще подзадорил: — То было давно и неправда.

— Неправда, говоришь?! — двинулся на гостя возбужденный Готра.— Моего отца не ты тогда подстрелил? Признал он тебя среди бандитов, когда его на хутор везли.

Последние слова он произнес, когда в сенях хлопнула дверь и на пороге появился бойкого вида «ястребок» в заломленной на голове папахе и с наганом в кобуре на боку.

«Этого еще не хватало»,— про себя ахнул Сухарь, враз собрав всю свою выдержку. Вон за кем он старика посылал. Надо было искать выход из создавшегося положения.

— Проверь-ка, Люлька, этого бандита, задержи, пока милиция приедет,— ухватил было Сухаря за борт пиджака Готра, но тот резко двинул локтем и отступил в угол.

Ожидая, должно быть, сопротивления, «ястребок» выхватил наган и возбужденно скомандовал:

— Стоять! Ни с места! Ощупай его, Дмитро, нет ли оружия.

Сухарь дал обыскать себя, успев понять, что это задержание, приезд милиции, которую вызвал Готра, ему ни к чему и может только навредить проникновению к оуновцам, ведь его, в конце концов, отпустят, а потом надо будет объяснять бандитам, почему милиция освободила его, простила старые грехи. Как же тут выкрутиться?

— Бандит? — спросил Люлька в упор.

— После плена к дяде родному приехал, меня тут знают.

— Мало ли кого мы знаем, кстати, и тех, кто по ночам ходит,— рассудил Люлька и решил: — Пошли! Посидишь в чулане, милиция разберется.

— Глупый ты, Дмитрий,— только и сказал Сухарь Готре, направляясь под дулом нагана к выходу.

— Ты думал, шито-крыто, а отец-то мой остался жив.— Задержал на мгновение Антона Тимофеевича торжествующий ответ. Люлька, бросив взгляд на говорившего, отвлекся. Того, что случилось в следующий миг, никто из троих не ожидал. Увидя возле своей груди наган, Сухарь ухватился за него обеими руками, рванул и с оружием, которое продолжал держать за ствол, выскочил во двор. Он сразу бросился было к калитке, но передумал и метнулся за сарай, в возбуждении легко перемахнул через плетень. Только тут оглянулся, на всякий случай для пересудов два раза пальнул из нагана в воздух и прямиком направился к подступающему лесу.

 

12

Для Ивана Николаевича Весника хуже наказания, чем дежурство по управлению, не было. У него на сутки останавливалась должностная работа, на которую и без того всегда недоставало времени, и он урывал его за счет сна, зачастую задерживаясь на службе.

На этот же раз помощник Киричука по оперативной работе увлекся до того, что попросил сменяющегося Кромского повременить, «как требуют того обстановка и необходимость анализа ситуации», продолжая насаживать на карту миниатюрные зеленые флажочки с обозначением кличек вожаков банд.

Эти-то флажки прежде всего и привлекли внимание Василия Васильевича Киричука, когда подполковник утром пришел на работу. Удивился:

— Банда Кушака, смотри, у Марьяновки вчера была, на границе с Львовской областью, а теперь на полсотню километров к Луцку махнула. Что это она возле Баева забыли? Банда уже ушла из Баева на юго-запад, наверное, обратно к Марьяновне. На рассвете дом нового председателя колхоза Бублы подожгли, его ранили, дочь убили.

— В Баеве?! Когда это случилось?

— Под утро. Раненого бандита захватили. Группа «ястребков» ушла преследовать банду.

— С этого и надо было доклад начинать. Я отправляюсь в Баево,— решил подполковник и, прихватив с собой майора Рожкова, через несколько минут мчался по шоссе на запад.

— До Баева у меня как раз руки-то и не доходили,— признался Рожков.

— А у меня до вас, Сергей Иванович. Будь наоборот, бандиты бы ни в Баево сегодня не сунулись, ни на председателя колхоза не напали, ни даже, возможно, ноги бы свои не унесли.

— Вероятно, Василий Васильевич. Только мне известно, что в Баеве крепкая самооборонная сила, под ружьем восемнадцать «ястребков», не считая актива и добровольцев на случай чего.

— Какая же это сила, когда убивают? — возразил Киричук.