Конан из Киммерии

Он был уже в паре шагов от ступенек, на которых, издевательски усмехаясь, стояли Колдуны. Набрал воздуха в грудь, ярость росла в нем с каждым вздохом. Он как раз был рядом с алтарем, обвитым золотыми змеями, когда, словно блеск молнии, его озарило воспоминание о таинственных словах Хемсы и он услышал их снова, словно кто-то прошептал ему на ухо: «Разбей хрустальный шар».

Он отреагировал почти машинально. Между побуждением и действием не прошло и сотой доли секунды, и наивеличайшие из чернокнижников не смогли бы прочесть за этот срок его мысли и помешать тому, что наступило. Ловко, как кот, он в прыжке сменил направление атаки и с треском опустил кинжал на хрустальный шар. Тотчас же почувствовал почти осязаемое дыхание ужаса, плывущее со ступеней, от алтаря или же от самого хрусталя. Слух разрезало пронзительное шипение позолоченных змей, которые вдруг ожили и, поднимая жуткие головы, пробовали кусать. Но разъяренный Конан был для них неуловим. Сверкающий клинок перерезал чудовищные тела одно за другим и ударил по хрустальному шару. С громовым раскатом кристалл взорвался, осыпаясь дождем огненных осколков на черный мрамор пола, а золотые плоды граната, словно освобожденные из пут, выстрелили под высокие своды и исчезли.

Сумасшедший, звериный, чудовищный рев эхом прокатился по огромному залу. Четыре черные фигуры на ступенях извивались, корчились в конвульсиях, источая пену из посиневших губ. Крещендо нечеловеческого воя внезапно прервалось. Колдуны перестали двигаться. Конан знал, что они мертвы. Он посмотрел на алтарь и хрустальные обломки. Четыре безголовые золотые змеи по-прежнему обвивали алтарь, но в их металлических телах не осталось и следа жизни.

Керим Шах, которого во время сражения Конана отшвырнула невидимая сила, медленно поднялся с колен. Покачал головой, чтоб избавиться от звона в ушах.

— Ты слышал этот звук, когда разбил шар? — спросил он. — Словно вместе с ним в замке разбились тысячи хрустальных зеркал. Похоже, в этих золотистых плодах граната были заключены души чернокнижников? А!

Конан обернулся, видя, что Керим Шах хватается за меч и показывает куда-то рукой.

На лестнице появилась новая фигура. Незнакомец тоже был одет в черную тогу, но из расшитого бархата, а на голове у него была остроконечная шапка. На его красивом лице было написано невозмутимое спокойствие.

— Кто ты, демон тебя возьми? — спросил Конан, глядя на незнакомца.

— Я властелин Имша! — ответил тот голосом, напоенным жестокой радостью и звучащим, как праздничный колокол.

— Где Жазмина? — спросил Керим Шах.

Властелин взорвался смехом.

— И зачем, труп, тебе это знать? Или ты так быстро забыл о моей силе, которую я когда-то тебе передал, что прибыл сражаться со мной, бедный глупец? Пожалуй, я должен вырвать твое сердце, Керим Шах!

Он протянул руку, словно рассчитывая, что в нее что-то упадет, и туранец пронзительно вскрикнул в смертельной муке, зашатался, как пьяный. Вдруг раздался треск ломающихся костей и звеньев кольчуги, и из его груди хлынул поток крови, а сквозь огромную дыру в разорванных тканях выстрелило что-то алое и влажное — прямо в выставленную ладонь властелина, как кусок железа, притягиваемый магнитом. Туранец сполз на пол и перестал шевелиться, а властелин Имша со смехом швырнул под ноги киммерийцу еще бьющееся человеческое сердце.

Конан выругался и с рычанием бросился к лестнице. Из пояса Хемсы плыла струя силы и безграничной ненависти, помогающей ему преодолеть страшное излучение воли, с которой он столкнулся на лестнице. В воздухе повисла отливающая металлическим блеском мгла, в которую он окунулся, словно пловец, опустив голову, прикрывая лицо согнутой рукой и крепко сжимая в левой руке кинжал. Напрягая заслезившиеся глаза, чуть выше себя на ступеньках различил фигуру ужасного чернокнижника — это изображение шло волнами, как отражение в быстротекущей воде.

Его толкали и швыряли силы, которые ему было трудно постичь разумом, но он ощущал поддержку струящейся от-куда-то извне силы, которая неудержимо несла его вперед против воли колдуна и его собственной слабости.

Он достиг вершины лестницы и сквозь серо-металлическую мглу увидал перед собой лицо колдуна и страх, сквозящий в его неуверенном взгляде. Конан прорвался сквозь мглу, как через волны прибоя, и кинжал в его мускулистой руке рванулся вверх, как живое существо. Острие разодрало тогу властелина, который отпрыгнул со сдавленным криком. Вдруг, на глазах изумленного киммерийца, чернокнижник исчез — попросту исчез, как мыльный пузырь. Только по лестнице проскользнула какая-то длинная и колеблющаяся тень.

Конан прыгнул за ней на узкую лестницу, ведущую с лестничной площадки вверх. Он не мог бы придумать названия тому, что туда проскользнуло, но бешеная ненависть приглушила охватившее его отвращение и страх.