Конан и Слуга Золота

И то, что я узнал — и о Каринэ, и о других… И какие выводы сделал… И, в общем-то, твоё внезапное появление здесь с месяц назад даже показалось мне подарком судьбы. Я хотел сам нанять тебя… Для определённой работы.

Но — видишь, как оно повернулось: ты сам готов поработать на меня! Но всё же больше — на себя! Для меня это — вопрос денег. Для тебя — жизни. Жизни твоей Каринэ.

Прикрыв глаза, Шеймос помолчал. Вздохнул, словно собираясь с мыслями.

— Шеймос, хватит! Не говори загадками и не ходи вокруг да около — ты же знаешь, я во всяких махинациях и интригах не силён! Давай факты — где Каринэ? Ты знаешь, где она и что с ней?! С кем мне придётся… разобраться, чтобы освободить её?

— Да, Конан. Факты. Я знаю, где она и с кем тебе придётся… «разобраться»!

Но будет лучше, если ты узнаешь и ещё кое-что, имеющее отношение к этому происшествию. Это… позволит тебе лучше ориентироваться в ситуации и… Может, позволит тебе и выжить!

Конан, конечно, не сомневался в том, что он выживет и победит в любой ситуации, где не справился бы с врагами и обстоятельствами ни один «нормальный», самый мужественный и здоровый воин.

Ведь он — машина! Отлично тренированная и оснащённая великолепнецшими инстинктами машина для войны! Он побеждал и людей, и чародеев! Его реакция, его сила, выносливость и навыки владения любым оружием уникальны. С ним не сравнится никто!

Хотя сомнения Шеймоса ему понятны — тот уже, наверное, подзабыл, каков варвар в деле. Или… Или он действительно знает нечто такое, что может… Хм. Сильно осложнить задачу Конана.

— Ну, говори же, чёрт, что ты всё изъясняешься как политик — загадками да намёками!

— Узнаю неустрашимого северного воина! Значит, ты готов один вести эту войну?

— Да! Ишшаед раздери, я готов сразиться хоть со всей местной армией!

— Ну, со всей — не со всей… Но где-то близко к этому. — Шеймос устало вздохнул. — Ладно, слушай внимательно: потом скажешь, что из снаряжения и какая поддержка тебе понадобится. Я уже позаботился кое о чём. Да и ребята подходящие есть… Остальное — достанем. Итак…

Начать мне придётся издалека. С того, что четыре месяца назад во дворце нашего любимого — да хранит Мирта Пресветлый его драгоценное здоровье! — и ненавидящего суету и перемены в жизни больше всего на свете султана Боташа Восьмого случился переполох.

Впрочем, шум и сплетни были быстро замяты… Хотя, как ты, наверное, знаешь, я никогда не лезу в политику, внешнюю или внутреннюю, той страны, что в данный момент, — Шеймос подчеркнул эти два слова, — заменяет мне, так сказать, родину, всё же кое-что я узнал. Просто, чтобы быть, так сказать, в курсе. Мало ли как что может сказаться на…

Делах!

* * *

Дверь распахнулась, и тяжёлые шаги приблизились к ней.

Не грубо и не бережно — скорее, просто равнодушно — её взвалили на широкое плечо и понесли куда-то, словно мешок зерна.

Они прошли по каким-то лестницам и коридорам. Затем спустились в какое-то сырое и глухое помещение, пахнущее как погреб, и долго шли прямо. Потом вышли в место, где было потеплее и посуше. Снова долго шли, часто поворачивая. Она, как ни старалась, сбилась — попытки запомнить дорогу не увенчались успехом. Прямо лабиринт какой-то…

О, Мирта!

Лабиринт есть только под дворцом султана! Но там она уж точно быть не может. Это было бы слишком сложно для Лавины. Или… Лавина тут уже ни при чём?!

Они опять долго, очень долго спускались по каменным, гулко звучащим под каблуками несущего её человека ступеням. Снова шли. Остановились.

Вот чёрт! Её, словно бесчувственную колоду, передали в другие руки, уложили на другое плечо. И снова шли, спускались и поворачивали!

Да что ж такое! В какие дьявольские подземелья Мардука её несут?! Неужели нельзя было убить маленькую усталую женщину проще, а не таскать её в какую-то подземную дыру? Или…

Или её хотят пытать и тащат поглубже, чтобы криков уж точно никто не услышал? Нет, глупое предположение — у неё во рту и так надёжный кляп. В чём же дело?

Её пронесли сквозь какие-то двери. Опустили на пол. Нет, не на доски — на холодный камень. Каменный пол. Ох… Да, она явно в подземелье…

Но что это? Ей разрезали верёвки на ногах. И на руках!

Шаги неторопливо удалились. Заскрипели и захлопнулись огромные — она уверена! — двери. Тишина. Тишина, к которой она почти привыкла за последние несколько часов кряхтенья и тщетных попыток освободиться, навалилась со всех сторон. И было в ней что-то… Гнетущее. Словно перед грозой. Или — землятресением?..

Медленно и мучительно восстанавливалось кровообращение в перетянутых тугими путами руках и ногах. Вот огненные струйки побежали по жилам. Она застонала сквозь зубы. Чёртов кляп! Пусть только руки начнут повиноваться!..

Странно — но ей послышался где-то рядом другой стон. Или это эхо? Эхо в огромной пещере глубоко под землёй?

Преодолевая боль в непослушных ещё пальцах, она сдёрнула повязку с глаз и со рта. Вытолкнула кляп.

Вздохнула и огляделась.

Вот это да!

* * *

— …получается, всего семерых за три месяца. Ну, скажем точнее: это мне известно про семерых. А их могло быть и больше. И это — только в Ферхеме!

— Но как же?!.