Компонент

Энн Шеклок рассказала, что в суетности русалок целиком виноват Вулкан, и о том, как одна из суетных русалок, влюбившись в мужчину, которого она повстречала на берегу, оставила ради него море. Она повстречалась в горнем мире богов и людей с Юноной, матерью Вулкана, и, увидев на русалке эту прекрасную мишуру, Юнона захотела себе такую же. Так что богиня отправила под воду посланца, чтобы тот нашел этого мастера по металлу.

Вулкан рассмеялся, услышав, кому захотелось его украшений. Он принялся за работу и из самых драгоценных на свете металлов изготовил трон и преподнес этот чудо-трон державному посланцу, и посланец приказал вытащить его из моря на сушу и поручил полутысяче дежурных мальчиков и девочек внести его на вершину горы. Богиня никогда еще не видела столь великолепного предмета мебели. Она побежала через всю комнату, чтобы усесться на трон, и в тот же миг подлокотники и ножки трона ожили: подлокотники пригвоздили ее к нему, так что она не могла пошевелиться, а ножки пустились в пляс вместе с нею на троне и день за днем швыряли ее из стороны в сторону по всему дворцу, словно она была привязана к взбесившейся лошади.

Муж Юноны, надсмотрщик за богами, так сильно разозлился, что спустил всех дежурных мальчиков и девочек, притащивших трон, обратно с горы и бросил их прямо в море, и они бы там утонули, не подбери их наш городской надсмотрщик, который посадил их на корабль до Америки, чтобы заставить работать на табачных плантациях, и честно говоря, девочка, возможно, лучше бы им было утонуть. Затем он отправил Вулкану под воду послание. Если Вулкан вызволит Юнону из этого трона, он даст Вулкану в жены другую богиню – богиню любви. И в мгновение ока он…

Из кровати в стенной нише отозвался Джек Шеклок:

«Ну ради бога, Энн, уже давно комендантский час. Дай девочке поспать. Дай собакам поспать. Дай Вулкану поспать. Мне нужно поспать. Иди уже ложись».

Девочка лежала в темноте и благодарила святого Элигия, Вулкана, церковного Бога и всех богов со звездами.

Раньше у нее не было ни семьи, ни дома, а теперь появилось новоиспеченное подобие того и другого.

Когда бьешь молотом по освещенному месту на металле, от него вместе со стружкой отлетает сам свет. Каждая движущаяся стружка – это время, которое движется силой собственного убывания.

«Вот чего я хочу, – подумала девочка. – Чтобы время приняло форму воздуха и оставалось живым лишь до тех пор, пока не уйдет. Будто звезда, стрелой пролетающая летом по небу».

По сравнению с этим драгоценный камень – просто грязь.

Звезда может быть стрелой.

Одно может стать другим.

Говорят, душа есть нечто застывшее, и ее нельзя изменить.

Но все способно меняться, или его можно изменить при помощи рук и стихий. Расплавить старые подковы и сделать из них новые. Из оружия – орудия для полевых работ. А из орудий для полевых работ – снова оружие.

В этом разница между рудой и железом, между жизнью старой и новой – чугуном и ковкой сталью. Она не была дежурной девочкой, вроде тех несчастных тюремных сирот, которых выменивали на деньги или табак, а потом отправляли на кораблях в бескрайний простор.

У нее была кровать, теплая даже зимой, и собаки, чтобы согреться. У нее была пища, кров и ремесло.

У нее была подруга, улыбавшаяся ей в церкви, – Кристин Гросс с фермы, и однажды в воскресенье они ходили вместе гулять. Кристин Гросс была старше, очень красивая, и она так брала девочку под руку, пока они шли по пустынной рыночной площади, что девочка чувствовала: о ней знают, мало того, ее замечают и любят.

У нее была хозяйка-хозяин.

Она умела обращаться не только с лошадьми.

Впервые увидев, что она выделывает с филигранью, Энн Шеклок побежала через весь двор и разбудила от полуденного сна Джека Шеклока, чтобы тот пришел в кузню и тоже это увидел.

После чего поручила ей изготавливать все украшения – заказы высшей сложности: дорогие дверные петли, дорогие гвозди, церковные двери.

Потом младенец умер от кашля.

Потом умер Джек Шеклок.

Потом умерла Энн Шеклок.

Потом мужчины, которые хотели заграбастать кузню, выжидали неделю, прежде чем прийти и забрать ее.

А потом наступил комендантский час.

Когда девочка стучит в дверь и дверь открывается, люди видят теперь бродяжку и воровку. Едва завидев ее, они понимают, что с ней не знакомы.

Многие смотрят на нее, как на лгунью и цыганку, изредка выносят к дверям молока, каши или яиц, в основном из страха. Многие закрывают двери, многие люди пытаются украсть у нее инструменты, но всего один раз мужчина пытается украсть птицу, и после этих догонялок, стоит ей хоть немного приблизиться к миру людей, птица больше не сидит у нее на плече, а начинает передвигаться отдельно – вместе с ней, но поодаль, догоняя девочку, как только та устроится в какой-нибудь живой изгороди или в норе, где они и ночуют.