Комната со шкафом

Она упорхнула, оставив Марка с ощущением какого-то недоброго предчувствия.

Эрл заполнял свой "журнал", когда Марк вошел в его кабинет.

- Хэлло, Марк! Хорошо, что ты пришел! У меня есть новости.

- Правда? Какие?

Эрл взял со стола каблограмму и потряс ею в воздухе.

- От мистера Арчибальда.

- Наконец-то! Он что, только хватился дочери?

- Он три месяца отсутствовал, находясь где-то на Ближнем Востоке. Вернувшись, он обнаружил, что дочь исчезла. Он предлагает мне двойной гонорар и поручает начать розыск.

- Двойной гонорар? Это ведь 20 тысяч долларов?! - изумился Марк.

- Он мог бы заплатить и подороже... за жизнь дочери чего не пожалеешь, - отозвался Эрл.

- И что же ты намереваешься предпринять?

- Я хочу заработать эти деньги... Через некоторое время мы передадим ему его дочь из рук в руки, понял?

- Да, но... - Марк искоса взглянул на Эрла и запнулся.

- Ты имеешь что-нибудь против?

- Имеем ли мы право это делать, Эрл, ведь она нашла свой путь и идет своей дорогой... И притом, мы ведь не приложили никаких усилий, чтобы отыскать ее.

Эрл криво улыбнулся, отложив в сторону свои записи. Он приподнялся с кресла и, перегнувшись через стол, раздраженно проговорил:

- Ты хочешь сказать, что это не совсем порядочно... Но я вожусь с этой девчонкой скоро уже полгода. На нее много затрачено, кроме нашего служебного времени. Ты ведь именно в эти часы опекаешь ее и я тебе ничего не говорю? Я тебе плачу за это... Мне пришлось уплатить за отель, за ее тряпки, которые нужны ей для выступлений... а они не дешевы. Я возобновил почти весь ее гардероб, сделал подарок Луису Гаррисону за то, что он взял ее к себе в театр и тоже приглядывал за ней. Да мало ли каких расходов она мне стоит, и ты, дубина, должен это понять. Я - не ты. Я не влюблен в нее. У меня заранее были далеко идущие планы в этом отношении. И потом, мы с тобой не такие уж богатые люди, чтобы делать подарки миллионеру, которому на нас тоже наплевать. Через неделю я дам ему телеграмму, чтобы он вылетал. Пусть забирает свое чадо и сам решает ее проблемы.

Лицо Марка, от природы розоватое, приобрело заметную бледность, что Эрлу стало не по себе.

- Но ведь ты обещал ей...

Эрл вышел из-за стола, подошел к своему бару, вынул бутылку виски и разлил по стаканам.

- Выпей, Марк, - сказал он, ставя перед ним стакан на стол. - Мы не имеем прав быть такими щепетильными, Марк... иначе нам с тобой придется туго... И потом, я ничего ей не обещал. Я сказал только, что ничего не буду сообщать о ней отцу, пока он сам меня об этом не попросит. Вот так, и он выпил, не поморщившись.

- Ну, а что нового у тебя?

- Я был на пирсе... Судя по суете, которую я заметил в порту, идет набор экипажа для "Эльдорадо". Матросы так и сновали с корабля на берег. По всему видно, что судно готовится в рейс.

- Что, шла и погрузка?

- Нет, но, зайдя в одну харчевню, я услышал от одного подвыпившего грузчика странные слова: "Они возят живой груз, эти проклятые мерзавцы! Живой товар, понимаете, сэр?" Он хотел еще что-то сказать, но бармен схватил его за шиворот и вытолкал из харчевни. Он был так разъярен, что я думал, он накинется и на меня.

- Ты запомнил этого типа, который говорил о "живом" грузе?

- Да. Я искал его часа два, но он как в воду канул.

- Что ж, может быть, и канул, - проговорил Эрл, снова усаживаясь за свой стол.

- Значит, "Эльдорадо" собирается в рейс... - Эрл снова встал и подошел к окну. Его беспокойство и раздражение передались Марку. Он стал пристально наблюдать за другом, ожидая, что он еще скажет.

Эрл раскрыл створки окна и впустил в комнату струю холодного воздуха.

Неужели мы к чему-то приблизились? - подумал он.

За окном моросил октябрьский дождик. Асфальт блестел в тусклом свете дня. Было муторно и тревожно на душе. Разговор с Марком оставил неприятный осадок. То же мне, чистюля. Но мы должны до всего докопаться и будем продолжать расследование, которое всего лишь мираж... - продолжал думать Эрл, глядя на серенький осенний пейзаж за окном.

Расстроенный Марк сидел в кресле, скрестив длинные ноги, и поглядывал с неодобрением в сторону Эрла, который, казалось, забыл о его существовании.

В это время в приемной раздался стук в дверь. Нэнси, оторвавшись от пишущей машинки, громко сказала: "Входите".

В дверь просунулась чумазая мордашка, яркая жокейская шапочка торчала на вихрастой голове паренька лет двенадцати-тринадцати, в руке которого она заметила небольшой конверт.

- Ну, входи, не робей, - сказала она, выходя из-за маленького столика. Она с удивлением разглядывала юного посыльного, который все еще мялся у двери, не решаясь войти. - Что тебе надо? Ты не ошибся адресом?

Парнишка широко улыбнулся, потом спросил:

- Я могу видеть мистера Соммерса, мэм?

- Ты принес ему письмо?

- Да. Но я обязан его вручить только в руки мистера Соммерса. Так сказала старая мэм.

- Кто эта "старая мэм"?

- Миссис Флеминг, мэм.

- Хорошо. Проходи. Сядь вот на стул и посиди немного, пока я не доложу мистеру Соммерсу о твоем приходе.

- Спасибо, мэм.

- Хорошо. А как твое имя?

- Сэм Гопкинс, мэм.

- Мистер Гопкинс, посидите тихо здесь и подождите меня.

- Ясно, мэм.