Комната 15

– Сперва вы мне не очень-то приглянулись, и я вам не понравился, вы ясно дали это понять. Я был молодым и считал, что знаю всё. И мне казалось, что в участке ко мне относятся без должного уважения. Всякий раз, когда в Ираке кого-нибудь убивали, начинались шутки про «тюрбаны». Я стал заносчивым, начал выпендриваться. Вы устроили мне вздрючку и объяснили, что, если я и дальше буду двигаться в том направлении, ни о каком уважении окружающих мне можно не мечтать. Я не знал, что делать и к кому обратиться, и тогда пошел к вашему отцу. Мы с ним выпили, и он мне сказал держаться за вас, мол, вы свое дело знаете. И он оказался прав. Если б не вы, я, наверное, послал бы все к чертовой матери или врезал кому-нибудь, кому не надо. Вы наставили меня на путь. Если б не вы и ваш отец, я, возможно, сейчас не был бы полицейским. Это ваша заслуга.

Я думаю над его словами. Опять рассказы про то, что меня не любили. Правда горчит. Я спрашиваю, в основном чтобы отвлечься:

– Давай поговорим о Хаскинсе.

– Он тихий, себе на уме.

– Я имею в виду последние полтора года. Что он сделал?

– Пострадал из-за собственной лени. Его собирались сделать детективом-инспектором, но он сам все запорол. Произошла драка, и Хаскинс должен был проверить кучу записей камер видеонаблюдения на автобусной станции рядом с местом происшествия. Часть записей относилась к периоду, когда подозреваемого не было, поэтому Хаскинс их пропустил. Разумеется, никто не обратил бы на это внимания, но ему не повезло. Как раз в тот момент было совершено другое преступление – попытка похищения ребенка. Оно было на видеозаписях, которые Хаскинс пропустил, и он, естественно, ни о чем не доложил. Его на год разжаловали в констебли.

– Но все-таки это не Джек-Потрошитель, правильно?

– Этот случай как нельзя лучше его характеризует. Джерри Гарднер дал ему второй шанс. Хаскинс перед ним в долгу. – Бекс достает свой телефон. – Мне нужно узнать, как дела у Айши. Я обещал позвонить два часа назад. – Он озабоченно смотрит на телефон, затем отходит в дальний угол, предположительно, чтобы поймать более сильный сигнал или чтобы я не подслушал. Возможно, и для того и для другого.

Я хмурюсь и стараюсь рассуждать четко. Если не считать легкого головокружения, во мне ничего не изменилось. Того же самого эффекта я смог бы добиться стаканом джина с тоником, это обошлось бы мне гораздо дешевле и доставило бы больше удовольствия. Мне вдруг приходит в голову, что Натан запросто мог меня надуть, как надул его я. Это было бы смешно, если б я был в том настроении, чтобы смеяться.

Решаю хорошенько вдарить себе по шарам и для начала покупаю два двойных виски и еще одно пиво для Бекса. У него, похоже, по-прежнему какие-то проблемы со связью, потому что он остается в дальнем углу дольше, чем я предполагал, и, судя по всему, набирает номер снова. Говорит, затем подходит ко мне, прижимая телефон к груди.

– Вы полагаете, это хорошая мысль? – спрашивает он, глядя на мой виски.

– В настоящий момент любое действие кажется мне хорошей мыслью. – Я залпом опрокидываю первый стакан, и виски обдирает мне горло, словно острый нож.

– Айша передает вам привет и спрашивает, собираюсь ли я вернуться домой до весны.

– Половина десятого, самое позднее.

– Это точно? У нашего мальчика разболелись зубы. Айша просит, чтобы по дороге домой я купил калпол.

Я отнимаю у него телефон.

– Айша, обещаю, я в самое ближайшее время отправлю его домой.

Я решительно возвращаю телефон Бексу. Мне отчаянно хочется вспомнить об Р. больше, но в то же время я боюсь того, что там может быть. Выпиваю второй двойной виски. Сердце у меня как-то странно екает, а колени становятся ватными, как тогда, когда Пол впервые дал мне бокал вина – в отпуске на Тенерифе, когда мне было девять лет.

Когда Бекс заканчивает разговор, я протягиваю ему меморандум, который распечатал у себя в кабинете.

– Я написал вот это неделю назад.

Бекс недоуменно таращится на лист бумаги, затем переворачивает его, словно чтобы проверить, не пропустил ли он что-либо.

– И это всё? Что это означает?

– Есть какие-нибудь мысли?

– «СДК»? – Бекс рассеянно теребит уголок страницы. – Это какой-то код, да? Старший детектив-констебль? Чье-то имя?

– Если так, почему я не написал имя полностью? Почему только эти три буквы?

– Вы всегда говорили мне не заносить в компьютер то, что я не хочу показывать всему свету.

– Я это говорил? – Забираю у него листок. – «СДК». Сент-Дунстан-клоуз. Это улица, на которой мы с Лорой жили до недавнего времени.

– До недавнего времени?

– Судя по всему, шесть месяцев назад мы переехали. Я вырос на соседней улице. Когда мы с Лорой поженились, дом на Сент-Дунстан-клоуз выставили на продажу. Пол знал продавцов и помог нам сторговаться за хорошую цену. Сбежав вчера вечером из больницы, я подумал, что по-прежнему живу там, однако сейчас на этом месте стройка.

– Значит, вы записали свой старый адрес как напоминание самому себе? С какой стати?

Встаю и обнаруживаю, что держусь на ногах не так твердо, как ожидал.