Комиссар, или Как заржавела сталь…

Болливудская музыка лилась из старенького катушечного магнитофона марки «Иней». На столе, как по волшебной палочке, появилась бутылка армянского коньяка… Раздавив «тройским войском» две бутылки армянского, я после бессонной ночи перестал различать своих помощников… путал Васю с Мишей, и они, бормоча и отплёвываясь, стали немного обижаться… На что я «мирительно» произнёс: мол, какая вам разница?! «Я что, расист какой – вас различать?!»

Осушив последнюю рюмку и оглядев пустой стол с остатками объедков, я менталитетом «Винни-Пуха» поддерживал разговор с охмелевшими ключниками…

– Конечно, нашу пензенскую самогонку с чесноком на карбиде или на курином помёте не сравнить!..

– Лючший человек – это Конь!.. – не слушая меня, с гордым завываньем произнёс Кульмандиев… – Сащя!.. Я ведь твой друг?! – И полез слёзными объятиями целоваться…

– Махмуд! То есть Миша! Ещё пару таких друзей – и врагов, бл…, не надо!.. Ну, давай, ставь чай с огурцами – и на боковую… Да!.. И отведите меня в мою художественную мастерскую, не спал я в части всю ночь!..

Очнулся я на строительном топчане и не понял, то ли вечер, то ли ночь такая светлая. «Лучше белые ночи, чем чёрные дни… – сразу же в испарине вспомнил про своё ответственное задание… – Сколько же сейчас времени?..» Вышел из мастерской и направился к каптёрке ключников…

В сторожевой комнате на широкой лавке-лежаке дрых Кульмандиев…

– Миша, привет!.. Сколько сейчас времени?..

Ключник нехотя повернулся на лавке ко мне лицом и трубочными губами ответил:

– Обэт, джан Сащя… Хорощё выглядишь…

– Какой обед?! Что я, час спал?!

– Нет, Сащя… Спаль ты сутки… Хорощо спаль…

– Почему не разбудили?! Нам же стенд рисовать!..

– Лисовать тебэ, джан…

– Так шкуру со всех троих снимут!.. Вам же капитан приказал помогать мне!..

– Приказаль, показаль, облибызаль, целовать даваль… – бормотал Кульмандиев…

– Чего даваль!!! – в бешеной злобе закричал я…

– Чего кричищь, Сащя-джан?! Садись, чай пей, белий булка с маслом, кольбасой… Не будили?! Слядко спаль ты!.. Нину во сне вспоминал… Как будто щупаль…

– Казак и во сне шашку щупает!.. – прокричал я… – Ходить можешь, Мамед?!

– Мищя… – поправил он.

– Можешь, спрашиваю, Мища?!

– Могу, Сащя! А что?!

– Так вот, ходи на х..!

– Ви, рюськие, толька одна эта дорог хорошо знаете… – с обидой в скулящем голосе ответил Кульмандиев и отвернулся к стенке…

Я закурил…

– А где якут?..

Ключник обидчиво молчал… но, выдержав паузу, ответил:

– Вася калым клиент… На Старом Арбате… Сейчас придёт…

– Какая калым клиент?! Какой Арбат?! Не понял!..

– А тебэ сичас и понимать ничего не нужно!.. Послужишь на объекте… разберёшься, поймёшь… И про Гоголь-моголь бульвар… вечером деньга, утром стулья…

Ничего смыслового из его азиатского диалекта я так и не выяснил…

Лишь позже я узнал, что на фоне острейшей нехватки стройматериалов многие жители окрестных бульваров и улочек приобретали дефицитнейший дубовый паркет, панели, двери, плинтуса из красного дерева, чешскую и немецкую сантехнику, элементы художественного декора у солдат стройбата с возводимого Генштаба. Товар выносился через коммуникационные коллекторы, далее через колодцы на тротуарах улиц, заранее оговорённых в сделке, и к условленному времени. Трассы коллекторов барыги в солдатской одёжке знали, как партизаны Одессы свои многокилометровые катакомбы…

Закурил вторую сигарету… Кульмандиев лежал на топчане лицом к стене и, обидчиво сопя, что-то ворчливо бормотал на «тарабарском»…

Незаметно в комнату вошёл Вася Якут, держащий в обеих руках сетчатые авоськи, из которых как на показ торчали хвосты янтарно-копчёных скумбрий.

– Вот и ароматный скунс явился… – процедил я сквозь дым сигареты…

– Ну ты как, Борисов?! – весело подмигнув, спросил Вася…

– Как на море!..

– Это как?..

– Тошнит, но я улыбаюсь…

Якут положил сетки на стол, задрал китель и вынул из-за брючного ремешка плоскую флягу кустарного производства…

– Шпирт!.. – деловито произнёс он и обернулся ко мне: – Вот лимончик съешь, Санёк!..

– Зачем?..

– У тебя очень довольная улыбка…

– Когда стенд рисовать начнём, Якут?! А то завтра мы уже не колбасу со скумбрией хавать будем, а лягушачью икру цедить за щеками в отдельной воинской части, находящейся на подмосковных болотах!..

– Не переживай! Чего тебе там рисовать?! Акулу?! Вот тебе натюрлих, скумбрия… Чем не акула империализма!.. А шестёрок акульных, рабочих солдат, мы тебе снизу приведём…

Кульмандиев сразу же привстал с топчанчика и свесил к полу угольные ножки… Василий тем временем раскладывал «авосечные» продукты на столе, на который, покуривая, я незаметно косился…

– Присаживайся, Борисов… Обедать будем…

– Только без индийского шансона… – буркнул я и придвинулся табуретом к столу…

– Ты хоть бы поблагодарил, Борисов… А то всё смурной какой-то, как серый день на улице…

– Спасибо, джамакеи!.. Здоровья вашим оленям, ослам и верблюдам!.. Мир вашим чумовым аулам!.. Птьфу-ты!.. Ярангам и кишлакам!..

– Спасибо, Саша, в стакане не булькает… Ну не смотри на меня так матерно, Саша!.. – Якут стал разливать спирт по стаканам…

– Разрешите, товарищ ключник, как офицер офицеру вам ручку поцеловать?!