Командировка

— Какие пласты? — возмутился проводник. — Вы что, думаете, что дорога по Гималаям идет? Там же предгорья, большей частью, считай, та же равнина. Дорога как дорога, не хуже многих. А тут такой танк! Да на этой «воровайке» где хочешь проехать можно, болот нет. Да и население там осталось, точно знаю, рассказывали.

— Где живут?

— В Кутаисе, Михаил! Че ты лыбишься? Вон какие парняги здоровые! И лебедка есть. Вытащим-толкнем! — И он самоуверенно согнул руку, показывая бицепс.

Не ведись… Как тут не вестись, когда все плановые пути отхода обрезаны?

— Что за люди и откуда сведения? — уточнил я.

— Вот с людьми может быть проблема.

Гоблин громко кхекнул, отворачиваясь, пробормотал себе под нос что-то скептическое.

Вот тебе и довесок к приемлемому маршруту! Проблемные люди! Сразу так бы и сказал, а то — лебедка, парняги, мышцу давай показывать…

— Много?

— Да откуда многим взяться? Пара кланов сидит. Там и раньше жителей было раз-два и обчелся, все в запустении. Это же дорогу местные как использовали? Как контрабандную. Везешь ты, Константин, к примеру, груз какой, для постороннего глаза неудобный, — вот тебе самый путь и есть. Контрафакт, паленку всякую без хороших накладных и фактур. Все основные посты ГАИ мимо, только свои менты дежурят, и то лишь в сезон — ни проверок, ни досмотров.

— Ясно, воровская тропа, — рубанул Сомов.

— Ты это, шибко не утрируй! — одернул его дед. — И нормальные люди ездили, жители, туристы дикие, обслуга магистралей. Просто возможность есть, вот водилы и использовали.

— Наркота, — предположил я. — А в Горячем перевалка.

— Уж не в Саратовской! — гордо сказал Чуприн.

Самые места для плантаций, которые хрен накроешь…

Проблемность тамошних людей постепенно прорисовывалась. Я даже могу предположить источники получения информации: потребляющие и поставщики держат контакты, катаются как раз мимо Саратовской.

— Самый верный маршрут! — повторил дед.

Ладно, допустим, до того таинственного Кутаиса дорога точно есть, раз до сих пор ездят. А дальше? Те самые пласты? Стоп еще раз! Не связаны ли эти проблемные люди с бандгруппировкой из Хадыжей? «Да зачем вам такой геморрой?! Из города свернете, там и дорога получше». Так мне гангстерша сказала, разбиралась она, где какие дорожки проходят от Хадыженска!

А дед продолжал дожимать.

— Я, конечно, очень извиняюсь, молодые, — театрально начал он, — однако смею напомнить, что вы только что собирались с боями прорываться сперва через вояк, а потом и через бандитские заслоны в Туапсе! Еще был вариант прорыва на ворованном баркасе с пограничным сторожевиком за кормой. Так, Михаил? Ну и что вам после этого тихие местные? Справимся!

Бодрячок на загляденье.

«Тихие местные»… Да с таким названием можно блокбастер снимать! Ужастик уровня «Сайлент-Хилла». Знаем мы, какими могут быть эти тихие местные…

— Ну что, Гоб?

— Развинтим как-нибудь, — подмигнул мне напарник.

— Тогда поехали.

Было так: если уж вы собрались отдохнуть на Черное море, наслаждаться живописными видами, купаться на диком несуетном пляже, проводить время, расслабляясь в тихом уединенном месте, и в то же время не хотели отказываться от всех удобств, которые предоставляет путешественнику личный автомобиль, то этого места вам было не миновать. Трасса «Дон», Горячий Ключ — ворота в Причерноморье.

Дорога из столичного мегаполиса. Смешанные северные леса постепенно исчезали, их сменяли огромные зеленые равнины, на которых среди полей отдельными полосами и фигурными перелесками стояли деревья, прикрывавшие фермы и небольшие деревеньки. Равнина — до горизонта, что слева, что справа, — вольная воля, шалый простор! Местами зеленый ковер дикого поля и прямоугольники пашни прорезали сельские грунтовые дороги, и тогда становилась видна жирная черная земля. Проходили часы пути, одна композиция сменяла другую, кроссовер наматывал на колеса все новые и новые десятки километров, а общая картина за окном не менялась.

Но вот впереди показались горы Главного Кавказского хребта.

Бах! И картинка заместилась. Равнина отступила, и на юго-востоке появились невысокие холмы и увалы. Все стало как-то по-другому: люди, домики, рекламные щиты. Все чуть нарядней, чуть праздничней. Лишь сады одинаковые — утопающие в безмятежной зелени.

Асфальтовая полоса словно элеватор — затягивает машину в мифический мир вечного отпуска. Мелькают переезды и железнодорожные мосты, осталась позади мутно-зеленая гладь Кубанского водохранилища, отстучали колеса по стыкам плотины водосброса возле Тлюстенхабля… Вот и Саратовская, еще не сметенная свирепым ураганом ударной волны.

Впереди — горы.

Еще немного, и вашим взорам должно открыться Черное море! Ну же!

Открываем глаза.

Нет ничего этого…

Забудьте. Не в этой жизни и не на этой планете.

Элементы остались, но они уже не связаны друг с другом. Отмирают связи.

— Вот туточки, командир, — скомандовал Чуприн.

«Егерь» повернул налево, проехал по мосту через реку Псекупс и покатился по дачным окраинам Горячего Ключа.

— Улица Хадыженская, — обрадовался Григорий Петрович, — по ней и ехай до самого конца, там дорожка наша и начнется.