Командировка

Григорий Петрович говорит, что участок от Кутаиса да поселка Кура-Транспортный практически весь некогда имел относительно неплохое асфальтовое покрытие, только после Кутаиса земля вечно плыла из-за рельефа и характера грунтов, в городке метров четыреста так вообще без следов асфальта, даже старого. Впрочем, его не было даже перед автостанцией возле школы. От Широкой балки почти до Хадыженска — чистая грунтовка, то и дело по обочинам стоит брошенная дорожная техника, часто все перекопано: незадолго до катастрофы дорожные службы затеяли ремонт полотна.

В разговорах неожиданно всплыло новое обстоятельство: оказывается, рядом есть небольшие месторождения — в шестидесятые и семидесятые Кутаис был центром добычи нефти, и жизнь тут кипела полным ходом!

Это способно изменить расклады, ведь странность местных жителей вполне может определяться не банальной травкой-веселухой, которую отныне каждый желающий может выращивать в своем огороде, а кустарной нефтедобычей с последующей перегонкой сырья в самоварах, с получением примитивного бензина.

Черт, если бы я знал об этом раньше, то трижды подумал бы, прежде чем сунуться на горячий маршрут. Вероятность связи местных с хадыженскими резко возрастает, топливо — это очень серьезный ресурс. Стратегический, за такой можно и повоевать.

— Вижу! — сказал Гоблин. — Пацан. Странный.

Мальчишка стоял возле остановки, на перекрестке с ответвлением в сторону поселка Кура-Цеце. Я тоже заметил, что странный. Охренеть, насколько странный!

Чернявый мальчишка лет двенадцати, вставший при виде машины с белого пластикового ящика, выглядел воинственно. Черная рубашка с закатанными рукавами. На ремне новеньких джинсов висел кавказский кинжал средних размеров. В руке — черный прямоугольник простенькой рации. Под мышкой на ремне — обрез горизонталки.

— Балкарец, — уверенно сказал Чуприн.

Ему видней, я бы не взялся определять с ходу.

— Сиди тут, слушай сканер, смотри назад с винтом, крикнешь.

Мы с Мишкой выскочили одновременно.

Пацан глядел на нас не то чтобы без испуга — спокойно и с откровенной наглостью. Я, не задерживаясь, сразу прошел мимо, к бетонному остову автобусной остановки. Мальчишка на секунду с удивлением проводил меня взглядом карих глаз — и тут же с прежней безмятежностью уставился на напарника.

Остановка пуста, поблизости никого не видно. Рядом с ним стоит пластиковая бутыль с водой, значит, смена долгая.

Гоблин, как он обычно и делает при встрече с детьми, подошел вплотную и присел на корточки. Я все слышал.

— Уши сюда! — молвило стандартное это борзое до предела дитя, в точности копируя интонации и манеру старших, которые его и воспитывают. С протяжкой и расстановочкой. — Нармально делай, нармально будет! Рассказываете, что везете, потом по десятке маслят с носа. Есть — есть, нет — нет, соскакивайте отсюда, понял? Жду недолго, я занят. Борзанете или замутите — останетесь голыми.

Падла, на нем уже и кровь лежит, точно говорю.

Ствола не сдергивает, кинжала не трогает, уверен в себе и банде на все сто.

После революции появлялись такие парнишки. Зарежут человека на улице — и бровь не дрогнет. Даже не за ништяк и не для понтов, а просто оттого, что не знает, чем заняться в эту минуту. Парочка лет — и из киндера вырастет настоящий монстр, справиться с которым в былом могли лишь редкие уникумы типа Макаренко. А сейчас кто потянет?

Гоблин слушал молча, пристально глядя в глаза верхушки айсберга.

Деток убивать нельзя. Русские сталкеры на такое пойти не могут.

Вы ведь так думаете, угадал?

Да вот болт вам всем! Вы действительно считаете, что я позволю такому зверьку выстрелить в сталкера и сорвать задание Замка? Только потому, что он еще юн годами, убил немногих и «вдруг перевоспитается»?

— Конфетку хочешь? — тихо спросил Гоблин.

— В задницу себе засунь, — посоветовал парнишка. — Ты уаще меня слышал жи, так? Че уходишь? Плату гони! И лицо попроще сделай, не люблю.

Сомов тяжко вздохнул.

Как все запущено… Парень сидит один у развилки, непосредственное прикрытие отсутствует, крыши ближайших домишек довольно далеко — еле проглядывают среди деревьев садовых участков. Старшие посадили его, не сомневаясь, что он справится. И наверняка ведь справляется — местные расклады знают, а чужие здесь не ходят! Выдрессировали всю округу так, что хватает детеныша! А ведь это не фишка, это настоящий таможенный пункт!

Убедившись, что сюрпризов нет, я подошел со спины.

— Слышь, бодрый, тебе сколько годков будет? Порядки знаешь, как разговоры со взрослыми разговаривать, масти видишь? Оттянул по малолетке или понтуешься тут по-пустому?

Пацан резко обернулся, оглядел меня пристально, затем, все-таки почувствовав что-то необычное, несколько смутился. Но из роли не вышел.

— Я сказал — вы выполнили! Дорога под нами, значит, вы тоже под нами.

Это капец. Я не Макаренко, педагогического дара не имею. Рывком сняв с наглеца обрез, тут же выдернул и кинжал: нечего баловаться с оружием. Сомов сразу все понял, поднимая руку.

— Костя, ну на фига ломать? Сбереги!