Командарм

– Ну, мы попробовали «обуховский» трехкратный прицел, – сразу же построжав лицом, доложил Стецько. – Справляется. Сейчас достали несколько хороших стволов: «Манлихер», восемь миллиметров, девяносто пятого года и немецкий «Маузер» девяносто восьмого. Это тот, что 7.92. Прицел есть. Австрийский «Райхерт», но он тоже всего лишь трехкратный. Залманович пытается усилить, обещает увеличение в шесть раз… но он часовщик, кустарь, а не инженер-оптик. Кто его знает, как выйдет.

– Значит, в худшем случае у нас имеются хорошая винтовка и плохой прицел? – Вопросительно взглянул на Стецько Кравцов.

– Ищем, Макс Давыдович. Где-то же должен найтись «Фус», а он пятикратный. Вполне с пятисот-шестисот метров работать можно, а в городе больше и не нужно. И выстрела никто не услышит.

– Ну, дураков там тоже нет, Витя. Догадаются, вычислят. Оптика должна быть съемная. Выстрелил, зачехлил, ушел. На конспиративной квартире развинтил, спрятал прицел и пошел с винтовкой за плечом, и чтобы документы были в порядке. И страховка. Один с ним – вроде как вторым номером, а другой – в пригляд. И чтобы никто не знал, откуда ноги растут.

– Обсуждали, – пожал плечами Стецько. – А все-таки с идейными проще было. Не надо прятаться, и голову ломать незачем. Поставил задание, разработал план…

– Ну да, разумеется, – кивнул, как бы соглашаясь, Кравцов. – То-то нас Азеф всех сдал с потрохами, да и тебя, Витя, сдали. Напомнить?

«Тумаринсон, Гончаров, Выровой[21]… Сколько же мрази было рядом с нами!»

И то сказать, ни одно подполье от стукачей не застраховано.

– Да все я знаю! – в сердцах бросил Стецько. – Но привыкнуть трудно.

– А то! – невесело усмехнулся в ответ Макс. – Но ты же за Коммуну, или как?

– За Коммуну.

– Ну, тогда, что ж, Колядный… Терпи!

7

– Макс…

На самом деле получилось что-то вроде «Маакс». Длинный протяжный гласный звук с понижением тона, так что сердце каждый раз схватывало, и нервы начинали вибрировать наподобие стальных натянутых тросов.

– Знаю, – сказал он.

– Ты ко мне в Одессе, когда пришел, практически так же выглядел.

– Знаю, – ему нечего было ответить. Он давно уже толком не спал и ел, как придется, где и что найдется. А нет, так и не надо. Иногда сутками маковой росинки во рту не было. Голод глушил табаком и горячим чаем, но чай – это правда – был настоящий и иногда даже с сахаром или сахарином.

– Я все понимаю, – чувствовалось, что Рашель сдерживает себя, чтобы не заорать и попросту не обматерить его, как привыкла, должно быть, за годы Гражданской войны. – Но… Макс, после такой контузии… А что если?..

– Без если! – отрезал он, стыдясь своего самоуверенного тона. – Ничего со мной не случится. Просто работы много. Вот сброшу это дело, и опять как люди заживем.

– Твоими словами!..

– Моими, – Кравцов привлек Рашель к себе, обнял, поцеловал в волосы, погладил по спине. – Ну, все! Все! Успокойся. Уже немного осталось. Просто задание сложное, а обстановка сейчас, знаешь, какая?

Разумеется, он врал: практически никакого отношения к «обстановке» его работа не имела. И, однако, важность ее превосходила все, что могло бы составить занятие для такого военного человека, как он. Но Кравцов и сам все это знал, его-то уговаривать ни к чему. А посему он просто обязан был закончить начатое, и не абы как, а именно так, как спланировал. Как увиделось той ночью после разговора с Семеновым. Георгий мог быть прав, но, возможно, и ошибался, принимая желаемое за действительное. Но, так или иначе, даже если бы все это оказалось всего лишь простым стечением сложных обстоятельств, перспектива, которую увидел и сконструировал той бессонной ночью Кравцов, была не ложная. Этот перегон на пути к Коммуне он видел четко. Во всех деталях.

– Извини, – сказал он, мягко отстраняя от себя Рашель. – Мне надо идти. Люди ждут…

Он все-таки поцеловал ее на прощание, но время действительно поджимало, а дел оставалось невпроворот. И приходилось бежать, чтобы просто не отстать. Вот он и бежал. Увиделся на Малой Спасской со Стецько, переговорил коротко и заспешил дальше в Столешников переулок, где назначил «рандеву» с Лизой Виноградовой.

– Ну что? – спросил он, подхватывая ее на ходу под руку, чисто кавалер барышню.

– Все в порядке, товарищ Кравцов, – «серьезно» нахмурившись, зашептала девушка.

«Ну, прям дите малое! А еще разведчица! Учить их, не переучить!»

– Он будет ждать вас через полчаса в Оружейном переулке. – А щеки красные, и в глазах зеленые черти мелькают. – Знаете там…

– Не знаю, – остановил Лизу Кравцов. – Проводишь, покажешь, и беги к Резникову. Может быть, курьер уже прибыл, а мы ворон считаем…