Кольцо миров (СИ)

Холод в этом мире исправно действовал даже на Мелькора и Майрона. От большинства сил, привычных в Арде, не осталось и следа. Майрон морщился и вздрагивал от каждого порыва ветра, Мелькор ежился и шипел ругательства сквозь зубы. Замша щегольских верховых сапог Мелькора с золотым шитьем мгновенно заляпалась коричневой жижей почти по колено. Джарлакс сохранял преувеличенную скорость рваных движений, выдававшую безудержное стремление согреться. За время дороги он был единственным, кто говорил, в красках выполняя данное дварфам обещание поделиться собственной историей. То есть, трепался без умолку и рассказывал, как буквально оказался на вершине импровизированной кучи в снегу и фигурально – на очередном дне своей жизни.

На самом деле Джарлакс врал нещадно, изменив все обстоятельства своего рассказа, кроме истории с убийцей и позорного бегства из купален. Даже город изменил. И тем более не уточнил, что рылся в бумагах одного из Лордов Уотердипа. На всякий случай.

Цири, слушая вполуха, вздыхала украдкой и вспоминала теплую скеллигскую баню с разогретыми досками и обжигающим паром над камнями, а еще – восхитительное ощущение чистоты тела после нее. Сейчас она бы все отдала за бадью горячей воды, к тому же зверски хотела есть. Йеннифэр с отвращением обдумывала положение, в котором оказалась, и находила унизительным свой оборванный вид, превращавший ее, по мнению чародейки, из элегантной женщины в мокрую черно-белую курицу.

Земли вокруг были серы и удивительно унылы: тракт вился вдоль холмов и рощиц, покрытых снегом, вдоль оврагов и святилищ телторов. Мелькор неприязненно косился на них и обходил за десяток шагов по кругу, влипая в лужи: как ему казалось, незаметно. Шелестели голые деревья. Выл пронизывающий влажный ветер. Прыгали сороки. Пару раз им попадались опушившиеся еще к зиме лисы, с разбега прыгающие в снег за мышами. Сварливо каркали серые вороны.

К сумеркам закат на мгновение блеснул алым и золотым, но солнце быстро нырнуло за сизые тучи. А когда вдали показались грубые стены из дерева и камня, далекий холодный блеск озера, очертания башен какого-то замка и рыжие огоньки деревеньки под стенами, тонущие во влажном тумане – никто, кроме Айвена и Пайкела, и не подумал, что это и есть Иммилмар, сердце Рашемена.

– Это – столица?! – Мелькор не удержался и состроил кислую мину при виде пейзажа. Голые кусты, ели, овраги в орешнике, крытые соломой дома и неразборчиво-бурый цвет Иммилмара больше всего напомнил ему деревню аданов. Неправдоподобно огромную, грязную деревню, утыканную елками и отмеченную пятном гигантского дерева.

«Да эта дыра загорится от одной искры».

Почему-то он не сомневался, что и здесь встретит смехотворные потуги людей показать себя мыслящими созданиями, способными что-то создавать.

Цири, услышав слова Мелькора, пожала плечами и поддернула теплую шкуру на плечах, в которую ее заботливо укутали дварфы, не давая замерзнуть.

– А ты чего хотел? – с ленцой поинтересовалась она. – Дворцов золотых? Может, тебе еще и шелковые полотенца?

Мелькор невозмутимо дернул черной, словно прорисованной угольком, округленной бровью.

– Обойдусь. Шелк скользкий, знаешь ли.

Цири хихикнула.

– Да ну? Знаешь ли, из шелка обычно делают белье, – поддела она Мелькора. Больше из чистого любопытства, а еще из-за того, что он вел себя так, будто хотел, чтобы от одного взгляда сверху вниз все вокруг зарывались в землю в ужасе. – И раз уж тебе так известно, насколько он скользит…

Мелькор шумно выдохнул через нос.

– Заткнись.

Цири не обратила на угрожающий вид никакого внимания, закончив мысль с довольным видом:

– …то ты его носил на себе.

Майрон сдавленно всхрипнул, подавляя смех. Мелькор яростно уставился на него.

– Еще посмейся над глупостями маленькой аданет, – прошипел он и бросил на Цири лениво-утомленный высокомерный взгляд. – Какое скучное остроумие, девочка. Если ты…

– Да, да – раздраженно встряла в разговор Йеннифэр. – Если бы мы были в твоей крепости… и что еще ты там говорил. О казнях и пытках, кажется?

Остаток пути прошел в угрюмом молчании, разбавляемом лишь разговорами Джарлакса и Айвена, которые, очевидно, пребывали на собственной волне.

– …однажды мне пришлось выбираться без штанов из гарема. Точнее, штаны-то у меня были, но я потерял их по дороге, когда драпал через розовые кусты.

Йеннифэр беззвучно назвала Джарлакса идиотом, пошевелив одними губами.

Город встретил их, утопая в густых синих сумерках, приглушенных туманом. В свете факелов и жаровен виднелись бревенчатые, будто насупившиеся от холода дома с соломенными крышами и маленькими окнами (а то и вовсе без них). Дома стояли как-то вразлад, будто город строили среди хорошо прореженного леса. Сосны, ели, можжевельник, орешник и унылые березы выглядывали то тут, то там. Кое-где расхаживали и квохтали куры. На площади толпились палатки торговцев, но все какие-то блеклые и сникшие от промозглого холода, а рынок к темноте уже опустел. Широкие улицы раскисли по весне. Их избороздили колеи тележных колес.