Кольцо миров (СИ)

Дроу прыгнул в неглубокую восьмиугольную ванну, подальше от бортика и преследователей, и в один миг вырвал из шляпы перо, позволявшее ему телепортироваться. Куда угодно, по собственному желанию.

«Сейчас хоть куда-нибудь! Хоть в Рашемен на край света, куда эти долбозвоны доберутся лет через пять! Простите, штаны за сотню золотых с чарами ловкости, вы были мне дороги! Прости, Энтрери, с тобой было интересно убивать и грабить!»

Он издал насмешливое посвистывание, взмахивая пером, ударил им об воду, и все вокруг потонуло в яркой вспышке телепортации.

========== Сугробы и старые кости. ==========

2. Сугробы и старые кости.

Плотный, смерзшийся коркой снег поблескивал под бледным солнцем. Айвен Валуноплечий поежился от порыва ледяного ветра и перевернул на вертеле зайца.

Заяц доставил немало хлопот, но попался отменно жирненький. Дварф с наслаждением втянул носом дымный запах жарящегося мяса.

– Как, Пайкел, думаешь, к вечеру доберемся до Иммилмара? – поинтересовался он у брата.

– Хух, – утвердительно кивнул ему друид.

– Вот и я так думаю, – согласно пробасил Айвен.

Как любые уважающие себя дварфы, братья Валуноплечие полностью оправдывали собственную фамилию. Больше всего они походили на два хорошо укрепленных мышцами пивных бочонка по четыре фута ростом. Бороду Айвена, желтую как нефильтрованный эль, схватывали медные кольца. Борода Пайкела, заплетенная в хитроумные косички, была густого цвета хвои с желтизной. Пайкел был друидом, и друидом неразговорчивым, а Айвен предпочитал рубить топором всех, кто мешал брату, да и ему самому.

Нередко рубить топором он предпочитал так, за торжество вечных ценностей добра, но его понимание этих ценностей обыкновенно носило крайне практичный и прямолинейный характер, относящийся к собственным близким и себе лично.

Они расположились на привал возле густого хвойного леса, на пригорке. Стоянка была облюбована путниками и уютна – кострище окружали четыре оструганных бревна, мало-мальски защищал от ветра низкорослый сосняк, а границу леса оберегал холмик духа-хранителя, телтора.

Айвен уже привык, что здесь, на севере, в Рашемене, телторы были повсюду, и раздражать их не следовало. Всю дорогу они следовали примеру местных рашеми, оставляя на каждой стоянке подношения. Хоть пару монет или вяленое мясо в благодарность за защиту. Айвен догадывался, что ни одного разбойника рядом со святилищами не было по той же причине: телторы не любили воров и убийц. У стоянок для путников дварфам попадались алтари хранителей-волков, лосей, ирбисов и даже ушедших к духам лесников из местных, но чаще всего – медведей.

Алтарь рядом с ними выделялся: он был больше остальных и ярче. На плоском сколотом камне, покрытом угловатыми алыми рунами, лежали скелет медведя и череп лося с огромными ветвистыми рогами. Кости покрывали все те же руны: темно-синие, как ночное небо. Рога были раза в три больше, чем те, что красовались на шлеме Айвена. Этот нехитрый элемент доспеха притулился рядышком, на их походных пожитках.

«Эх, да когда уже этот заяц приготовится?»

Дварф протянул руки к костру, грея их и щурясь вдаль: за трактом и стоянкой для путников лежало ровное заснеженное поле, где тут и там торчала береза-другая. Вдали темной зеленью с синевой виднелся лес. Из-под смерзшегося весеннего снега торчали пучки жухлой травы.

В сосне рядом зашуршала белка, прыгая с ветки на ветку.

Пайкел улыбнулся ей и что-то прострекотал на беличьем языке.

Белка не ответила. Русак жарился, капая жиром и щекоча нос восхитительным ароматом. Терпение Айвена заканчивалось. Он ткнул тушку ножом и поддел кусочек мяса. Попробовал на язык, поглядел цвет на разрезе – чутка розоватый.

– Готово! – довольно хлопнул в ладоши он. – Пайкел, налетаем!

Он тут же оторвал от зайца ножку и, шипя, вгрызся зубами в восхитительно обжигающее, свежее мясо. И лишь после заметил, что Пайкел, оторвав вторую ногу от тушки, застыл, недоуменно глядя куда-то в сторону – аккурат на поле за трактом.

– Ты чего? – поинтересовался он у брата.

– О-ой, – коротко ответил ему Пайкел.

«Святые подштанники Клангеддина!»

Айвен так и замер с ножкой в руках и приоткрытым ртом, глядя на поле.

В воздухе сверкнул один, затем второй сполох телепортации, и на снег вывалился… нет, вывалились… пятеро таких личностей, что он в жизни не видел столь же странной компании, а подобные попадались братьям-дварфам часто. Пайкел ожесточенно двинул челюстью и откусил еще один смачный кусок зайчатины, повторив уже более весомо:

– О-ой.

Из купален Джарлакс попал в самое лучшее место на всех планах: в ушах зазвенело, ослепительно сверкнуло белым, и он уткнулся носом аккурат в ложбинку округло-роскошного, белого, теплого и чудно пахнущего сиренью с крыжовником декольте.