Колодец душ

– Оперирующий хирург сам отправил плод своей операции в какую-то глубинку, словно заметал следы. Я поговорил с ассистирующими на операции, все прошло по стандартной схеме, работа чистая, никаких отклонений, документы в порядке. Зачем же ему так беспокоиться и прятать тело?

– И кто это у нас так обращается со своими пациентами?

– Доктор Саматов.

Федоров не отрываясь смотрел на Сашу, предчувствуя, что тот скажет что-то страшное. Зачем

Саматову, который должен отдыхать перед перелетом в Швейцарию, приходить в клинику и делать операцию на общественных началах? Саматов слывет прагматиком и не будет делать лишних движений.

– И почему наш драгоценный доктор решил оперировать?

Было видно, что Саше нелегко дается этот разговор.

– Саматов немного нервничал перед предстоящей операцией. Сами понимаете…

– Да, я понимаю. Я бы на его месте тоже нервничал.

– Для него ответственность оказалась слишком большая.

Федоров не склонен был продолжать этот политес и резко приказал:

– Теперь быстро и четко! Без соплей.

– Тогда вам лучше сесть. Я буду говорить прямо.

Федоров уважительно посмотрел на Сашу. Только он один мог так разговаривать с хозяином.

– Я позвонил в больницу, куда был отправлен труп, и попросил выслать мне копию дела и фотографию. Копии никакой у них не оказалось, куда ее дели – никто в этой провинции не знает. А вот фотография меня не порадовала.

– Давай посмотрим, что там.

Саша быстро достал из своего помятого черного портфеля черно-белую распечатку и протянул Федорову. Потом постучал секретарю и тихо сказал:

– Готовьте реанимацию. Легкую.

Федоров долго сидел, не меняя позы, с фотографией в руке, потом встал, положил ее лицом вниз и спросил:

– Ты уже приготовил мне стол?

– Конечно. Немножко промоют мозги и завтра утром отпустят. Тогда и поговорим. Я тем временем все узнаю подробнее.

Федоров не сопротивлялся. Тяжелая апатия сковала его. Все, что он создал, рушилось перед этой фотографией, лежащей на его столе.

Он устал. Смертельно устал…

45

Наутро Федоров проснулся от резкого звука. Медсестра с ужасом посмотрела на свою помощницу и прошипела:

– Неповоротливость здесь недопустима. Поднимайте зажимы.

Федоров не стал вступать в разговор, чтобы не смущать этих миловидных испуганных дам. Значит, его пристегивали к кровати. Словно отвечая его мыслям, на пороге возник Саша.

– Да, вас пристегнули, чтобы вы не покалечились, если вдруг проснетесь от наркоза и захочется резко встать.

– Наркоз был необходим?

– Делали вентиляцию. Так что лучше не рисковать. Будет немного мутить, ну, вы сами все знаете.

– Теперь знаю. Садись.

Федоров показал на стул возле кровати. Саша послушно, как, школьник присел и сразу же нырнул в свой бесформенный портфель.

– Я тут кое-что нашел. Ваша дочь проходила у нас по документам как немецкая стюардесса. Вот паспорт. Сделан прекрасно, я даже сомневаюсь, подделка ли это.

Федоров вздохнул.

– Значит, ему неймется. Хочет оперировать Каттори прямо сейчас?

– У господина Гюнтера, если вы его имеете в виду, большие проблемы, а Каттори пообещал ему денег.

– И сколько стоила жизнь моей дочери?

Саша начертил в блокноте цифру и протянул

Федорову. Тот одобрительно кивнул. Да, за такие деньги мы потеряли бы ее наверняка.

– И что наш доктор? Ему заплатили?

Саша замялся.

– Губерт не такой идиот.

– Тогда что же двигало нашим молодым дарованием?

– Страх перед операцией. Он понимал, что будет оперировать дочь хозяина. Он зашел навестить приятеля, и тот ему сказал, что в клинике есть пациентка, совпадающая с вашей дочерью почти по всем показателям. Саматов не выдержал искушения потренироваться перед операцией.

– И кто же наш змей-искуситель?

– Доктор Сафин.

– А ему-то что за интерес портить отношения с жизнью?

– Когда шли тренировочные операции у стажеров, вы утвердили списки больных, среди которых была его мать.

Федоров вздохнул.

– Всем воздастся по делам их. Фамилии Сафиной ни в каких списках не было. Я наизусть знаю своих хирургов, даже тех, кто идет на вырост. Кто же мне подложил такую мину?

– Госпожа Яковлева. У нее какие-то амурные дела с Сафиным не задались, она во всем винила его мать, вот и поквиталась. Решила проверить, насколько живуча старая ведьма, как она ее называла.

– Умерла?

Саша молча кивнул. Потом деловито продолжил:

– Я сейчас как раз занимаюсь усыновлением детей доктора Яковлевой. Ее старшая сестра прилетела вчера из Питера, чтобы дети не остались одни.

– Что на это раз?

– Доктор Яковлева вчера ночыо трагически погибла.

– Что с Сафиным?

– Жду ваших распоряжений.

– Уволить.

– И это все? Просто уволить?

Федоров вздохнул.

– Мне он больше не нужен. К делам его допускать нельзя, так что просто уволить.

Саша растерянно потер висок.

– Еще кое-что…

Федоров сел на кровати, поискал ногами больничные тапочки и вопросительно посмотрел на Сашу:

– Еще?

– Вам лучше еще немного посидеть. У вашей дочери нет сердца.

– Двусмысленная фраза. Поясни.

– Я отправил вчера молодого хирурга осмотреть тело. Он позвонил и сообщил, что сердце вырезали. В теле его нет,

– И где же оно?

– Санитары говорят, что сердце забрал доктор Саматов.

– Он знал, что оперировал мою дочь, и заметал следы?