Колибри

Анна приподняла желтую оградительную ленту, нагнулась и прошла под ней. Подходя к лежащему на дорожке телу, она глубоко вздохнула. Молодой мужчина, нет и тридцати. Одет в синий тренировочный костюм. Лежит на желтых опилках, похожий на нарисованного человечка, – на спине, руки и ноги раскинуты. В груди в области сердца большое кровавое отверстие. Лицо выглядит так, словно убитому зябко. Сильный подбородок забрызган кровью.

Линнеа уложила инструменты в сумку и, чуть кряхтя, выпрямилась.

– На основании температуры тела и степени окоченения могу сделать вывод, что смерть наступила вчера вечером между семью и девятью часами, – сказала она, потягиваясь. – Черт подери, в этом возрасте все быстро затекает.

Анна посмотрела на убитого и почувствовала, как по животу разливается мерзкая тошнота. Пришлось отвернуться. Это не выдержать – нет, только не сегодня, не сейчас.

– Я сообщу тебе о времени вскрытия. Можешь прийти сделать снимки. Ясно, что здесь имеется очевидная взаимосвязь с Рийккой: похожее место, похожие жертвы, одинаковый способ, а ребята-криминалисты сказали, что дробь тоже одинаковая. Дело рук одного и того же человека. Какой кошмар, – говорила ей Линнеа, но Анна не могла сосредоточиться. Ее тошнило и кружило.

Не говоря ни слова, Анна отправилась по дорожке в обратном направлении. Ей нужно было уйти, чтобы не видеть всего этого. Казалось, что лес вокруг качается. И как только ей удалось набраться до такого состояния? Анна решила вспомнить прошлый вечер и посчитать количество выпитого: дома было одно пиво, потому что ей не хотелось давать Акосу повод впасть в искушение, потом она пошла в паб, где ее ждали Аким, Зоран и еще один босниец, которого Анна раньше не видела. Там еще четыре бокала по 0,5. В полночь они перешли в ночной клуб на улице Хямеенкату, где, несмотря на вечер четверга, было полно народу… Анна перестала считать после того, как Аким заказал десять шотов виски. «Pičku mater»[33], – подумала она, и все это было бы весело, если бы состояние было бы получше. Пожалуй, ситуация вышла чуток из под контроля, но хоть по-сербски удалось поболтать вволю. Старые друзья искренне обрадовались ее возвращению, да и Анна тоже. Но то было ночью, а теперь такой уверенности не было. Скорей всего, у нее еще промилле в крови. На свежем воздухе не полегчало, наоборот, стало только хуже.

И Наташа.

Вряд ли Наташа обрадовалась ее возвращению.

За каким чертом Зоран не взял с собой жену в бар? Почему сербы вообще никуда не ходят со своими женами?

Этот Зоран.

А Анна-то думала, что давно перестала по нему сохнуть.

Беговая дорожка покачивалась перед ней, словно река, сверкая различными оттенками золотого в легком осеннем свете. В воздухе чувствовалось приближение зимы. Анна слушала трепыхание птичьих крыльев в ветвях деревьев, то здесь, то там раздающийся писк – сигналы приближающейся опасности. Летнее пение уже давно закончилось. Ласточки готовились улетать – она видела, как птицы собираются на электрических проводах.

Случись другой день, Анна с радостью наслаждалась бы тонкой красотой готовящейся к зиме природы. А теперь неподалеку лежало мертвое тело мужчины, в ее голове творился сумбур, во рту ощущался вкус кошачьей мочи, а ноги не несли. Но Анна решила сделать хоть что-нибудь и медленно шла по дорожке. Всего пара километров извилистой поверхности без подъемов и спусков. Сердце стучало, как если бы она пробежала марафонскую дистанцию. Потом она начала исследовать лес вокруг, двигаясь зигзагом, не зная, чего ищет.

В начале дорожки в лесу рос частый ивняк, но скоро он сменился на сосны и лишайники. Поспела брусника. Анна наклонилась, чтобы взять одну ягоду. Та была терпкой на вкус и явно нуждалась в крепком морозце. «Как-нибудь надо собраться и поехать в лес за ягодами, – подумала Анна и подобрала обертку от карамели, валявшуюся среди брусничных кустов. – Какая гадость, и зачем только люди разбрасывают мусор!» Она подняла глаза и увидела мелькнувший за кустом в сотне метров силуэт.

Это Эско – залез в кусты, словно заяц. Анна прижалась к стволу ближайшей сосны и начала наблюдать, как тот достал фляжку – ее блестящий бок отбросил солнечного зайчика – и сделал длинный глоток. Анна только представила себе вкус алкоголя и тут же почувствовала, как волна тошноты начала подкатывать к горлу. Сдержалась. Полегчало, когда Эско убрал флягу в карман. Затем он достал что-то из кармана брюк и положил в рот. «Жвачка или ментоловая сосалка, – подумала Анна, – явно хочет скрыть запах. Вот ведь синяк, он же бухает на работе».

– Эско! – позвала она.

Он вздрогнул, обернулся и автоматически прикоснулся к нагрудному карману куртки, убеждаясь, что фляжка на месте, а не в руке.

– Нашлось чего? – крикнул Эско в ответ, закурил и пошел в сторону Анны.

– Обертка от карамели «Марианне». Может, дать криминалистам?

– Можно, никогда не знаешь…

– А ты чего ищешь? – спросила Анна.

– Ничего особенного. Думал отлить. Хочешь глянуть?

– Пойду я домой спать.

– Естественно, тебя там, как пить дать, ждет какой-нибудь чурбан.

Анна сделала вид, что не слышит.