Колибри

Всю начальную школу я была на год страше всех остальных в классе, но этого и не заметишь сразу, хотя в восьмом я вдруг ощутила себя взрослой, куда старше всех остальных. В первом классе я научилась читать и язык выучила очень быстро. По-курдски тоже читаю, но не так хорошо, все же ни одного романа на курдском я не прочитала, в библиотеке нет ни одной книги на нем, зато на финском хоть зачитайся. От учителей часто приходилось слышать, как мне повезло, что мы приехали, когда мне было шесть, это, говорят, лучший возраст, чтобы учить язык. Мехвану повезло меньше, он младше, потерял родной язык, а нового еще нормально не выучил. Или же у него дисграфия: «Мехван умет катоться. Мехван егает во дворе». Но в речи ничего не слышно.

Пожалуйста, это я официально изложила, проявив, так сказать, системный подход, прилично и по-деловому.

А еще могу сказать, что происходит под оболочкой из правил, только не очень хочется ковырять в осином гнезде. Я решила, что не буду раздувать в себе обиды, не хочу стать такой же, как мои родители.

Открою, что мне, например, буквально подкладывали дерьмо в обувь. Называли черножопой. Крали куртку, драли за волосы, обзывали шлюхой и негритоской, избивали, резали сумку, разбрасывали книжки-тетрадки по школьному двору, плевали и ржали в лицо либо избегали и играли в молчанку. Я хотела раствориться, слиться со стеной, стать частью ничего, чтобы никто не видел, учиться хорошо, чтобы меня считали образцом успешной адаптации мигрантов. А если отлипнешь от стены и перестанешь воспринимать весь этот шлак, что тебе навязывают, то тебя запихают в специальный класс. А потом они сидят на одном из своих совещаний или семинаров и размышляют, что как-то у нас мигрантов слишком много в специальных классах, как будто они сами туда хотят, как будто их туда не посылают.

Всего пару примеров. К счастью, меня зачислили в лицей, там началась моя настоящая жизнь в Финляндии, моя ЛИЧНАЯ жизнь. И почти сразу закончилась.

18

Анна проснулась от далекого звука. Темно, хоть глаз выколи. Постель качается. Ее липкому мозгу потребовалось время осознать, что звук идет из ее телефона. Мелодия звонка бесила.

Анна доползает до прихожей – на полу валяется кучкой ее кожаная куртка, звук слышится из кармана. Она достает телефон и пытается всмотреться в его кричащий, прыгающий и дрожащий перед глазами экран: звонит Эско.

Времени полшестого утра. «Я все еще пьяная, даже прихожая покачивается». В голове пульсирует, глазам больно. Она нажимает «отмена» и включает беззвучный режим. Начинается ее выходной, тот самый первый, что пришелся на рабочий день, сегодня она собиралась прибраться и сходить за покупками.

Вот ведь засада!

– Anna, vrati se[29].

– Da, da.

– Ko je bio?[30]

– С работы. И прекрати разговаривать со мной на сербском, я совсем уже не говорю на нем.

Зоран рассмеялся.

– Здесь для тебя найдется работенка, – сказал он и приподнял одеяло.